Виктор Володин - Неоконченный маршрут. Воспоминания о Колыме 30-40-х годов

Тогда в нем строились, как уже упоминалось, первые два двухэтажных дома, располагавшиеся рядом параллельно берегу реки и метрах в 50 от него. Здание управления строилось метров на 100 дальше от берега реки и приблизительно на 150 метров ближе к берегу Омчуга.

В середине июня, погрузивши в трехтонку продовольствие, которого в Нечинском разведрайоне для снабжения двух партий было недостаточно, я, И. И. Тучков, М. И. Дорохин, П. И. Авраменко, Г. Кустов и другие отправились на Берелех к исходной точке сплава. Часть груза, занявшая еще два грузовика, была подвезена из Хетинской разведки. Эти две машины сахара, муки, консервов и другого продовольствия доставили на Берелех позднее М. И. Дорохин и П. И. Авраменко, которых мы на этой разведке оставили. А. Н. Парфенюк на два дня раньше выехал к Колымскому мосту и уже охранял там кунгасы.

Ручей Майский. Купинская трасса. Слева направо: П. И. Авраменко, А. Д. Чемерис, Г. Кустов. Фото 1961 г.

В бассейнах Иганджи, Армани и других рек охотского склона было еще холодно. По дороге к поселку Палатка свежий снег лежал на уже зазеленевших ветвях лиственницы. Не было еще и признаков травы. Природа еще только начинала просыпаться от зимнего сна.

Другую картину мы увидели за Яблоновым перевалом в бассейнах Гербы, Оротукана, Дебина, Берелеха, где уже, высокая трава и листва деревьев, цвели цветы, пестревшие на травяном ковре. Бросался в глаза разительный контраст между климатом бассейнов рек охотского склона и бассейна Колымы.

На берегу Берелеха у шоссейного моста мы сложили привезенные грузы и поставили палатку, в которой и поселились сами. Вскоре привезли от Колымского моста кунгасы. Их сгрузили на галечной отмели близ палатки. Их необходимо было здесь проконопатить и осмолить, прежде чем пускаться на них в плавание. К этой работе немедля и приступили под руководством Григория Кустова. В ней я и Тучков принимали сравнительно мало участия, так как нам необходимо было ознакомиться с материалами геофонда Западного районного геолого-разведочного управления по району предстоящих работ.

Яблоновый (Яблоневый) перевал. 50-е гг. XX века. Рисунок Н. И. Гетмана.

Для этого нам приходилось пешком ходить около 7 км в поселок Берелех, располагавшийся на устье речки Сусуман. Странно было, что другой поселок, в котором находилось Западное горнопромышленное управление, назывался Сусуман и находился ниже по течению Берелеха между, устьем Сусумана и мостом через Берелех.

Помню широкую долину Берелеха, по левому берегу которого проходила дорога, пересекавшая поселки Берелех и Сусуман и выходившая к мосту, у которого мы обосновались. По этой дороге мы и шагали с Тучковым каждый день в геофонд и обратно, любуясь нависавшим над Берелехом с юго-запада большим горным массивом с одной из высочайших горных вершин Северо-Востока Азии Морджотом, которая была еще покрыта снегом, хотя уже «в июль катилось лето».

На Берелехе мы познакомились с начальником геолого-поискового отдела Берелехского райГРУ Лузиным, его женой, которая работала оформителем. Помню еще начальника партии Петрова, который шутил, что у него происхождение смешанное — отец штабс-капитан, а мать грузинка. Был там еще чертежник-оформитель Витюк, которым все время командовала жена Лузина. Были еще два или три человека, которые почему-то совсем не запомнились. Остальные уже выехали на полевые работы.

Познакомились мы еще с главным геологом Борисом Ивановичем Вронским и с петрографом Ольгой Сергеевной Грачевой.

Занимались мы с И. И. Тучковым в большом и пустом помещении геолого-поискового отдела, в котором, кроме нас, работали Лузин с женой, Витюк, Петров и еще кто-то. Поэтому мы становились невольными слушателями громких разговоров остальных. Из них я и запомнил шутку Петрова о его смешанном происхождении. Но обычно, то есть почти непрерывно, разговоры вела Лузина, чаще всего со своим мужем или с Витюком. Почти все время раздавалось: «Витюк, Витюк». Я думал первое время, что это имя, но потом понял, что это фамилия.

Помню, Лузин собирался выехать в полевую партию, работавшую в бассейне речки со звучным названием Тукаинка. Они его много раз повторяли, и поэтому оно надолго, вернее, навсегда застряло в моей голове. В связи с этой поездкой на обсуждение выдвинулся вопрос — где может быть паспорт Лузина. Помню, порешили, что он остался в кармане брюк, отданных в стирку в прачечную.

Вдруг вспомнили о каком-то чертеже или карте и начали ее искать, иногда бросая на нас с Тучковым, как на чужаков и возможных похитителей, косые, подозрительные взгляды. Это нам даже неприятно было.

Стояли очень жаркие дни. Даже комары вынуждены были спасаться от жары где-то в тени и не нападать на нас, когда мы купались в студеных струях Берелеха и загорали на солнцепеке.

Вскоре приехал еще один начальник партии Никитин (кажется, Григорий Сергеевич), из новых, с прорабом техником-геологом Александром Ивановичем Сафоновым, которые направлялись в район Санга-Талона на реку Кюэль-Сиен. Никитин тогда в моих глазах был пожилым человеком, так как лет на 15 был старше меня, был участником Гражданской войны и старым коммунистом, кажется, с 1917 года, а потом в связи с передачей части нашего левобережья Колымы, на которой находился район работ его партии, смежному Южному (Оротуканскому) управлению, был переведен туда. Года через два или три после этого он погиб на полевых работах. Когда он переправлялся во время ливневого паводка через Буюнду на плоту, его вынесло сильным течением в Колыму, где он и утонул.

Когда кунгасы уже были готовы к сплаву и спущены на воду, а мы уже начали грузить на них свою поклажу, пришла телеграмма от начальника нашего геолого-поискового отдела В. Т. Матвеенко, в которой он нам предписывал не отплывать до его прибытия. Было очень досадно, так как уходили самые лучшие дни лета, уже шел июль, а задание по полевым работам все еще даже не было начато. Помню, что, возмущенный этим шагом начальства, я написал ответную телеграмму с изложением своей точки зрения по этому поводу, но Г. С. Никитин отговорил меня ее отправлять.

Но, наконец, истекло и время нудного досадного ожидания. Приехал В. Т. Матвеенко с новым радистом Булгаковым, который должен был сменить старого, отправлявшегося в отпуск, и с Николаем Васильевичем Овечко, назначенным в партию Никитина. Мы быстро погрузились и без промедления во второй половине дня пустились в путь по Берелеху, не обращая внимания на неожиданно нахмурившееся небо. Нужно было спешить. Слишком много времени было потеряно.