Виктор Володин - Неоконченный маршрут. Воспоминания о Колыме 30-40-х годов

Огурцы хорошо растут там в парниках, а помидоры — в теплицах и на подоконниках солнечных окон. Но и то и другое требует искусственного опыления.

Большого труда требует там возделывание огородов. Но не все хотели трудиться, были и умные, хитрые, которые умели пользоваться советскими законами для спекуляции и присваивания плодов чужого труда. Например, человек поднял таежную целину: раскорчевал участок, обработал землю, где-то достал, привез и внес в почву драгоценный конский навоз. Год, два или три он трудился, сажал огород, потом уехал в связи с переводом на другое место. Тут на его труд накладывает руку огородная компания. Она распределяет землю — отдает нуждающемуся, но не желающему корчевать пни — зачем это делать умным людям, если есть дураки.

После войны постепенно все основные обрабатываемые индивидуальными огородниками площади были в Усть-Омчуге постепенно застроены. Это, конечно, было необходимо, потому что поселку иначе некуда было бы расти, но все равно было жаль своего и чужого труда, затраченного на обработку таежной целины. Досадно было, что никто не хотел подумать о том, чтобы спасти драгоценную обработанную удобренную почву, использовав для этого имевшуюся мощную землеройную технику.

В последние годы нашего пребывания там, в Усть-Омчуге, как и в других поселках области, сильно развилось строительство индивидуальных теплиц и выращивание в них помидоров и огурцов. Разумеется, что это дело было выгодное, потому что эти овощи там были очень дороги из-за того, что государственные теплицы на агробазах выращивали их очень мало, а есть их хотели не только начальники, которых ими снабжали, и спрос на них был высок.

В газетах можно было найти глухое недовольство тем, что развивается такое вольное предпринимательство. Богатеют, обогащаются, мол, люди. Чувствовалось, что собираются запретить это. И действительно — кому это нужно — едят, видите ли, помидоры и дают купцам наживу, вместо того, чтобы покупать в кооперативе. Запретить, и дело с концом!

Теперь я готовился к полевой работе по-новому. Работа предстояла на готовой карте вместо глазомерки, которую раньше нужно было тут же готовить. Комплектование партии не представляло трудности. Прорабом был назначен уже знакомый по 1940 году П. И. Авраменко, старшим коллектором — Шинкаренко, окончивший недавно курсы коллекторов, бывший солдат. Промывальщик Никита Коротков, кладовщик Индриков, возчик Демьянов, рабочие Иванов и Давыдов. Промывальщика и всех рабочих за исключением Иванова, которого мы наняли в Усть-Омчуге, порекомендовал П. И. Авраменко, так как знал их по работе в Санга-Талоне.

Как раз в то время, когда я прорабатывал основной литературный или фондовый источник сведений о геологии, полезных ископаемых и других сведений о районе предстоящих исследований, явился сам автор этого сводного отчета о работах нескольких лет, еще совсем недавно законченного, Петр Николаевич Спиридонов. Он был назначен старшим инженером нашего геолого-поискового отдела, начальником которого уже третий год продолжал работать Михаил Георгиевич Котов.

В этом году на Теньке было организовано много полевых партий. Количество их было максимальным за все время проведения здесь поисков, разведок и геологической съемки в довоенные, военные и послевоенные годы. В связи с этим появились в нашем геолого-поисковом отделе новые начальники полевых партий. Это были: Алексей Павлович Чекалов, Владимир Николаевич Плиев, Петр Сергеевич Петров, Дибров, Гонтарь, Кальченко. Первые трое продолжали и потом работать еще по два года, а остальные не стали продолжать свою работу здесь.

В самом конце весны, когда уже все партии были укомплектованы, я получил письмо от С. С. Герасименко, работавшего тогда геологом прииска «Ветреный». Он просил меня о том, чтобы я оказал ему содействие в переходе на работу в геолого-поисковый отдел. Ему захотелось переменить профиль своей работы. Я выполнил его просьбу, переговорил с М. Г. Котовым. Он пообещал иметь в виду С. С. Герасименко и записал себе в блокнот об этом.

В один из выходных дней в середине мая мы с Волей отправились искать глухариный ток. Пошли в субботу в конце дня, сразу после работы, поднялись на сопку возле лагеря и вышли на водораздел между Детрином и Неглинкой, держа путь в направлении течения Детрина. Короткие сумерки белой ночи провели у костра, разложенного вблизи снегового пятна водораздела. Этим снегом мы наполняли свой котелок при приготовлении чая. Во время чаепития к нашему костру вплотную подлетела куропатка-горняшка и уселась в 5–6 шагах от нас на снег. Мы не пытались стрелять в нее и предоставили ей возможность мирно улететь, полюбовавшись на костер и на нас.

Утром мы спустились в долину Детрина, но найти глухарей нам не удалось. Ни я, ни брат до этого никогда не слышали так называемой глухариной песни, которую правильнее было бы называть ритмичным щелканьем, и поэтому нас сбивало с толку громкое щелканье или стук клювом по дереву, издаваемый желной — черным красноголовым дятлом.

Первое мая впервые в этом году мы встречали в новом, только что построенном клубе. Еще предыдущим летом мы на субботниках расчистили от пней строительную площадку и вкопали столбики, которые в деревянных домах заменяют фундамент. В клубе было торжественное собрание и концерт художественной самодеятельности. Запомнилось выступление самонадеянного певца из инструкторов политотдела, веселившего публику, пуская петуха. Зал гремел аплодисментами, все плакали от смеха и не жалели ладоней, а певец старался еще пуще.

Однако на лице его даже мне где-то в средних рядах хорошо было видно недоумение, когда он раскланивался после аплодисментов. Наверное, он все же подозревал, что над ним смеются, но, с другой стороны, ему хотелось верить, что публика оценила его талант.

Наконец наступило время отправляться в район полевых работ и приступать к выполнению задания. Примерно 10 июня я с С. И. Кожановым, его промывальщиком и коллектором Шинкаренко отправился пешком с базы Светлинского разведрайона на Бахапчу. По дороге зашли мимоходом к Ю. В. Климову, который теперь заведовал рудной разведкой на небольшом оловянном оруденении, открытом в прошлом году И. И. Тучковым. У него долго не задерживались, посидели, отдохнули после первого 12-километрового перехода, покурили и двинулись дальше.

Шли мы налегке, имея при себе лишь легкие рюкзаки, ружья и телогрейки на плечах. Комаров было пока мало, и они нам не очень досаждали.

Весенний паводок еще не кончился. Вода в реках и ручьях держалась на высоком уровне, тайга была еще труднопроходима. Приходилось переправляться с одного берега реки на другой, пользуясь для этого поваленными деревьями, нависающими над стремительным потоком. На одной из таких переправ вершина поваленного дерева далеко не достигала противоположного берега и, лишенная опоры, свободно раскачивалась. Достигнув вершины, нам приходилось спрыгивать в мелкую воду.