Иван Травкин - Всем смертям назло

По дороге на корабль прошел мимо Казанского собора, вышел на безлюдный Невский проспект. Тишина, только под ногами снег скрипит. Перешел через Аничков мост, непривычно опустошенный. Знаменитые бронзовые скульптуры Клодта сняты с пьедесталов. На углу Литейного проспекта стоит, прислонившись к стене, и плачет навзрыд закутанный в непонятные одежды человек. Невозможно было определить, мужчина это или женщина. Спрашиваю, в чем дело, что случилось. Человек замахал руками и еще сильнее зарыдал: он потерял продовольственные карточки, а месяц только начался…

Сжалось сердце. Когда же настанет день расплаты с фашистскими людоедами?

5 января. С утра продолжается артиллерийский обстрел города. Часто снаряды падают у Литейного моста в не посредственной близости к подводным лодкам и плавбазе «Полярная звезда». Одна смена стоит в боевой готовности, остальные моряки заняты ремонтными работами.

6 января. Ильин ходит именинником. В полдень доложил мне: «Кормовые и носовые горизонтальные рули при перекладке берут нормальную электронагрузку». Это большой успех. Электрики и рулевые долго бились над рулями, пока не заставили их нормально вращаться вокруг своих осей. Страшно капризными оказались механизмы.

11 января. Вчера на открытом партийном собрании решили все ремонтные работы завершить к двадцать четвертой годовщине Красной Армии.

На лодке теперь весь экипаж состоит из коммунистов и комсомольцев. Чем больше трудностей, тем сильнее люди тянутся к партии. С начала войны число коммунистов выросло в четыре раза. И так на всех кораблях соединения.

22 января. Мороз сорок градусов. Горожане ломают на дрова последние деревянные изгороди и постройки. Матросы прорубают во льду лунки, из которых жители берут воду. Всю зиму подводники шефствуют над этим «водоснабжением»: подрубают, очищают снег со ступеней набережной, прокладывают тропки в сугробах, иной раз помогают ослабевшему человеку выбраться на набережную с саночками, нагруженными ведерками с водой. Возвращаются матросы с этих встреч на льду взволнованные и хмурые. Разговоры все больше вращаются вокруг одного вопроса: скоро ли, скоро ли пойдем бить врага.

23 января. Сегодня довелось побывать дома. В комнате стужа. Окна забиты фанерой, занавешены половиками. Степы почернели от дыма железной печурки. Мать жены не выдержала нервных потрясений, потеряла рассудок, говорит что-то несвязное, то плачет, то смеется. Жена, исхудавшая, с потемневшим лицом, глубоко запавшими глазами, едва передвигается по комнате. Девочки с серыми дряблыми личиками дистрофиков, закутанные в платки и одеяла, сидят рядом на кровати и едят суп из… столярного клея. А на улице то и дело грохают разрывы снарядов.

25 января. Не найти на пашем корабле моряка, кому фашисты не причинили бы горя. Старшина 2-й статьи Борис Бойцов прочел мне письмо от матери: гитлеровцы зверски замучили его брата. Старшина торпедистов Федькин узнал, что фашисты превратили его родное село в груды пепла, уничтожили почти всех жителей.

Сегодня по дороге на Адмиралтейский завод мы обогнали женщину. Она шла с большим трудом, через каждые несколько шагов припадала на колени, переводя дух. Худое лицо ее было желтым с кровавыми цинготными мешками под глазами. Мы остановили машину и спросили женщину, куда она держит путь. Ответила, что идет в Военно-морской госпиталь, где лежит ее раненый муж. Посадили женщину в машину. У ворот госпиталя шофер затормозил. «Приехали!» А пассажирка не отзывается — мертва. Сдали труп в морг госпиталя.

29 января. Сегодня проводил семью в эвакуацию. Попрощались на Финляндском вокзале. Жена обеспокоена: доедет ли мать — уж очень плоха. А я дрожу за всех них: сегодня ладожская Дорога жизни сильно обстреливалась фашистской артиллерией.

6 февраля. Отлегло от души. Получил подтверждение благополучной переправы эвакуированных через Ладогу.

11 февраля. Дни становятся длиннее. Чувствуется недалекая весна. Снова прибавка хлебной нормы. С сегодняшнего дня мы стали получать по восемьсот, рабочие — по пятьсот, служащие и иждивенцы — по триста граммов хлеба.

17 февраля. Целый день проходила командирская учеба. Отрабатывали на приборах приемы торпедной стрельбы. Приятно: я ни одной атаки не сорвал. По вычерченным графикам все торпеды попали в цель.

23 февраля. День Красной Армии. Настроение превосходное: обязательство выполнили — ремонт корабля закончен.

24 февраля. Телеграмма от жены: «прибыли в Ульяновск. Мать умерла в дороге. Бабушка отстала от поезда в Горьком. Я отморозила ноги, предлагают ампутировать обе ступни. Жду твоего согласия. Дети живы и здоровы. Целую. Лида». Холодный пот выступил на лбу. Пошел за советом к полковнику медицинской службы Тихону Алексеевичу Кузьмину. Мы его все уважаем. Знает он дело, не зря заслуженный врач РСФСР. Чудесный товарищ! Выслушал меня и продиктовал телеграмму Лиде — целую инструкцию, как и что делать. Все меры принять, но ноги сохранить!

26 февраля. Отрабатываем организацию службы на корабле. Проводим одиночные, частные и общелодочные учения. Люди не жалеют сил, чтобы довести до совершенства свое мастерство и общую слаженность экипажа. Провели общее собрание. Воля экипажа едина — скорее в бой, скорее отомстить врагу за страдания ленинградцев!

4 марта. Учеба все напряженнее. Калинин и Ильин целыми днями проводят занятия и тренировки, настойчиво и педантично, не выпуская из виду ни одну мелочь, готовят корабль к боевым действиям.

23 марта. Письмо от жены: здоровье улучшилось, начинаю понемногу двигаться (ну, Тихон Алексеевич, спасибо за консультацию!). Бабушку похоронила. Лида, значит, теперь одна с детьми. Как она управляется: ведь сама больная?

30 марта. Температура воздуха держится выше поля. Теплый ветер. Весна стучится в дверь. Ленинградцы усиленно наводят чистоту в городе. Улицы и площади освобождаются от слега и мусора.

12 апреля. Авиационные налеты и артиллерийские обстрелы. Снаряды падают совсем близко, разрывы сотрясают корпус подводной лодки.

Получил письмо от Лиды: с ногами порядок.

16 апреля. В городе пошли первые трамваи. Их звонки для нас слаще любой музыки.

Ладожский лед прошел во второй половине апреля. Трудно было оторвать взгляд от сверкающих глыб. То и дело среди них попадались льдины со следами Дороги жизни — либо вешка, либо автомобильная шина, а то и разбитый кузов грузовика, угодившего под вражескую бомбу. В хаосе ледохода перед нашими глазами словно проходила героическая история борьбы за жизнь великого города, сжатого стальным кольцом блокады. Неоценимо значение этой ледовой дороги в обороне Ленинграда. Сколько мужества и самоотверженности потребовала она от тех, кто ее прокладывал и обслуживал.