Иван Шевцов - Орел смотрит на солнце

Филат. Эге, брат!.. Нет, такой нам постанов надо сделать, чтоб и звону не было!.. А то — «хочешь — не хочешь». По закону чтоб!.. Постановил сход, и шабаш! И звонить не смей.

Спирин. Я в плену в Ермании был… Постой, дай скажу. До чего справный народ живет!.. Почему это?.. Праздников мало! Почитай, одни воскресенья.

Федор. Ермань — особая, Россия — опять особая… Под одну мерку не мерь!.. Весь свет не догонишь.

Спирин. Шибко бегает.

Стук в стену сарая.

О. Сергий (вскакивает). Что такое?

Филат. Думаешь, орудие?.. Это жеребец Гордеев околевает.

Голос из толпы. Неуж околеет?

Спирин. Ну, а то!.. Сколько их на хронте так — темно!

О. Сергий. Может быть, так, прихожане: мы это дело отложим?

Голоса. Как это «отложим»? Нам некогда! Сейчас давай решим!

О. Сергий. Такой вопрос мы сами не можем решить: только церковный собор может.

Голоса. Мы насчет свово только села! Нам другие зачем? Мы для своей надобности!..

Филат. Как это не можем?.. Захотим, — такой постанов исделать: церкву твою запереть, — и то можем!.. А то святым чтобы пересмотр не сделать!..

Федор. Не ори зря! Ты зря не мели.

Спирин. С нового года давай начнем. Какие на новый год святые?

О. Сергий. Трех святителей память: Василия Великого, Григория Богослова, Иоанна Златоустого…

Спирин. Это по старому режиму, — а по новому теперь не так.

О. Сергий. Тогда календарь надо пойти взять… По-новому я не знаю.

Филат. Не учился?

Федор. Не галди! Поумней тебя есть. Скажем, к примеру: они из каких, батюшка, были?

О. Сергий. Кто? Василий Великий?

Федор. Вот-вот…

О. Сергий. Архипастыри были… все трое… Духовные отцы.

Федор. Нам только одно надо знать: какого они сословия?

О. Сергий. Это зачем же вам?

Филат. Опосля будет видать!

О. Сергий. Этого я не знаю.

Спирин. Чего надоть, того не знает!

О. Сергий. Прославились духовными подвигами… На дело церкви…

Филат. Этих всех троих долой!

Федор. Сказано ж тебе: зимних не трожь!

Дарья. Ты ж сам, дурак, когда-нибудь именинник бываешь.

Филат. Важная вещь!.. Самогон когда есть — вот-те и именинник. Вон наш батюшка, он тоже именинник бывает, а позволь тебя спросить, кто у него ангел?

О. Сергий. Святой Сергий Радонежский.

Филат. То-то и да! Вот батюшка про своего ангела, небось, не знает, а я про его узнал. Милитарист был!

О. Сергий. Как мили… тарист?

Филат. Князей благословлял на войну, вот как!

О. Сергий. На какую войну — вопрос!

Филат. Известно на какую: князья с князьями дрались, а народ уничтожался… Эмприализм!

О. Сергий (внушительно). С татарами тогда русские дрались! Иго татарское сымали!

Филат. Татары, русские — они все пролетарии… А тогда князья, конечно, дрались между собой… Поэтому я такое предложение сделаю: Сергия этого долой!

О. Сергий. 25 сентября: осенний праздник.

Спирин. Святой, конечно, не из особых, можно и не звонить!

Федор. Он из какого звания был, к примеру, батюшка? Святой-то этот?

Спирин. Ну, да, — из каких классов?

О. Сергий. Сын боярина Никиты… В мире Варфоломей.

Федор. Из дворянов, значит, из помещиков… Угу…

Филат. Долой!.. Не надо!

О. Сергий. Как «не надо»? Не праздновать?

Филат. Чтоб даже и звону не было в этот день! Буржуазный елемент!

Новый стук в доски.

О. Сергий (вскакивая). О, господи!

Спирин. Вот бы кого на фронт.

Дарья. Шутоломные!.. Делов вам нету.

Спирин. А Катерина-мученица из каких классов была?

О. Сергий. Не знаю. Не помню…

Филат. Что это все — «не знаю» да «не помню».

• Раз если спец по этой части, должен знать!

О. Сергий. Сказано в Евангелии так: легче верблюду пройти через игольное ушко, нежели богатому войти в царство небесное… Значит, какой же это подвиг — богатство бросить и подвижником стать! Двойная выходит заслуга! Вот что на ваше постановление сказать могут.

Филат. Вона! Напугал чем!.. А мы и слушать не станем.

Федор. Не ори зря: надо все толком. Постановление наше, к примеру, будет такое: больно много праздников, а теперь время не прежнее, — обкорнать надо. Стало быть, какие ежель святые из помещиков — тех долой!

Несколько голосов: «Правильно! Верно! Истинно!»

Гордей (выходя из своей калитки). Дядя Федор, а дядя Федор. Ну неужто не встанет?.. А ежели ему кровь кинуть?.. Кто, ребята, кровь может кинуть? За труда я уплачу.

Голоса. Ты ж видишь — тут сход! А он — «кровь кинуть». Обязан на сходе быть.

Гордей. Какой сход?.. Это насчет святых сход? (К о. Сергию.) У меня жеребец Моргун издыхает, во всем Крыму другого такого нет. Какому святому молебен служить надо? Служи!

Степка (тянет его сзади за рубаху). Будет тебе. Иди домой!

Гордей. Нет. Пущай служит!.. Такого жеребца сроду ни у кого в Крыму не было, как у меня! Восемь лет, не больше, лошади, а издыхает!.. Поди, отчитай, гривастый!

О. Сергий. Ну, сход, я считаю, не состоялся.

Филат. Это как так?

О. Сергий. И ухожу я! (Идет.)

Филат. Не имеешь права. Протокол напиши!

Гордей. Пущай жеребца мово отчитает!

Федор. Что ты пристал с жеребцом? Околевает, и все. Тут дело серьезное было. А ты, к примеру, попа спугнул.

Гордей (Федору). Околевает! Старый ты черт! Такого жеребца где теперь взять?

Федор. Были бы деньги… Ишь — «старый черт!» От молодого слышу.

Филат (кричит). Товарищи!.. Постановляет сход села Бешурани: святых, какие из буржуазных классов, — долой! Согласны?

Голоса. Правильно! Долой!

Дарья. Шутоломные черти! Тю-тю.

Филат. Весь календарь перетрусили… Попу заявление такое: пущай подготовит список, кто из какого класса был.

С п и р и н. До воскресенья срок!

Голоса. Правильно! Будя… Их, святых, что ни год, болеет, а хлебушка, что ни год, менеет».

Эта маленькая сцена показательна для всей драматургии Сергеева-Ценского. В разговоре участвуют одни крестьяне (кроме попа, который написан очень выпукло). И у каждого свой голос, свои интонации, жесты, манеры.

«Не ори зря, надо вс. е толком…» Ведь такое мог сказать только спокойный, рассудительный Федор. Это его мягкие по форме, но едкие по существу слова: «Из какого звания был, к примеру (он любит «к примеру»), батюшка? Святой-то этот?» Тот же самый вопрос в устах Спирина звучит совсем по-иному: «Ну да, — из каких классов?» Федору чужда развязная грубоватость Филата, прямота и откровенность Спирина. «Святой, конечно, не из особых, можно и не звонить», — эта солдатская фраза подходит только Спирину. Филат по-другому скажет: «Чтоб даже и звону не было в этот день!» Федор ту же мысль выражает так: «Стало быть, какие ежель святые из помещиков, тех долой!»

Произнесена фраза — и мы безошибочно узнаем, кому принадлежит она. Кажется, писатель все это подслушал, записал, передал в стенографической точности. Но в том-то и секрет, что стенограмма не дала бы такого эффекта. Художник отсеял все лишнее, обобщил и заострил важное.