Иван Шевцов - Орел смотрит на солнце

«— Я сюда не на отдых, — закурив, сказал гость. — Я сюда по делу… А от вас хочу получить сведений тьму, так как вы уж тут старожил, и все знаете». — И он начал обстоятельно говорить, что «их — компания из пяти человек, — все биржевые маклеры…»

Вместе с Максимом Николаевичем читатель слушает отвратительную болтовню маклерами все время с тревогой думает о том, что происходит за дверью.

Писатель скуп на слова. «Озабоченная вышла из спальни Ольга Михайловна и, тихо прикрыв двери в зал, ушла снова к Мушке».

Ничего больше не добавил писатель, но мы догадываемся, что творится в душе матери. Нет, не ушел Бородаев, — он продолжал свои разглагольствования. Снова вышла из спальни Ольга Михайловна.

«— Ну, как?.. Что там такое? — спросил Максим Николаевич.

— Жалуется, — голова очень болит… Поставила градусник, — ответила Ольга Михайловна, а гость продолжал о своем».

Как и в предыдущих трех повестях того же времени, и здесь мрачен фон, окружающая жизнь тяжела, и ее, эту жизнь, усложняют бородаевы, дельцы, которые рассчитывают, что им удастся приспособиться и к новому строю, пить соки и кровь народа. Против них направлено острие повести: писатель предупреждает — берегитесь бородаевых! В жизни для них нет ничего святого, это гиены рода человеческого!

В повести «В грозу» идейная позиция Ценского в противовес «Жестокости» и «Рассказу профессора» четкая и определенная.

После долгого «молчания» стосковавшийся по любимому делу писатель работал самозабвенно; по 12–14 часов в сутки сидел над рукописями, не разгибая спины. Сюжеты и образы многих произведений давно были обдуманы им. Перед его мысленным взором длинной вереницей проходили судьбы десятков людей совершенно разных и в то же время удивительно схожих. Одни из них не имеют будущего. Писатель видел, что они идут к какой-то черте, и она уже близка, самая роковая для них пропасть-черта; обреченные этого не понимают, идут, словно псы, привязанные к телеге живодера, огрызаясь и толкая друг друга. А между тем время их сочтено, приговор вынесен. Они полетят в пропасть, а Россия, молодая, с поднявшимися здоровыми силами, пойдет к вершинам человеческого счастья. Но эти силы писатель еще не смог как следует разглядеть в жизни. Оттого и в его первых послереволюционных произведениях нет ярких положительных героев, которые пришли бы на смену бородаевым.

«Обреченные на гибель» — так назвал Сергеев-Ценский свой новый роман, написанный очень быстро в 1923 году. Роман вошел в эпопею «Преображение России» и получил восторженный отзыв М. Горького. «Был день рождения моего, гости, цветы и все, что полагается, — писал М. Горький автору, — а я затворился у себя в комнате, с утра до вечера читал «Преображение» («Обреченных на гибель». — И. Ш. ) и чуть не ревел от радости, что Вы такой большой, насквозь русский…»

Ценский — драматург?! Да, существует интересный русский советский драматург С. Н. Сергеев-Ценский, совершенно неизвестный советским зрителям и малоизвестный читателям. Только четыре из полутора десятков написанных им пьес — «Смерть», «Вице-адмирал Корнилов», «Малахов курган» и «Хлопонины» — были опубликованы при жизни писателя, и ни одна не была поставлена на сцене театра. Этот факт является результатом все той же «странной» судьбы крупного художника, чье творчество чаще было окружено либо недоброжелательной критикой, либо заговором молчания.

Писать пьесы Сергей Николаевич начал давно. «Смерть» была написана в 1905 году и опубликована в 1906-м. И в идейном и в художественном отношении писатель рассматривал ее как не совсем удавшийся первый драматургический опыт и потому серьезного значения ей не придавал. Снова к драматургии он обратился лишь двадцать лет спустя, в первые годы советской власти, в годы своего творческого подъема.

То, чего не удалось писателю сделать в повестях о гражданской войне, в большой степени удалось в трех пьесах — «Сноп молний», «Миллион и одно убийство», «Каменоломни», посвященных борьбе революционных масс Крыма, возглавляемых большевиками, за родную советскую власть. Верно поняв расстановку классовых сил, он создал яркие картины тех суровых лет, вылепил глубокие характеры представителей народа.

Пьесы отмечены удивительной пластикой образов и остротой драматических конфликтов. Они имеют сильное социальное звучание, потому что в них отображена общественная жизнь в момент крутых поворотов истории. В них характерно и то, что писатель не рисует героев лишь двумя красками: «красные и белые». Среди «красных» — революционного народа— он видит и активных самоотверженных борцов-коммунистов, и неустойчивых участников революции, колеблющихся, заблуждающихся. В лагере «обреченных на гибель» писатель вывел и палачей-контрразведчиков, и хозяев-буржуа, и предателей-инженеров, и спекулянтов, и офицеров царской армии, и служителей культа и т. д. Каждый персонаж — запоминающийся характер.

Поскольку пьесы эти не опубликованы и не поставлены в театре и читатель не может с ними ознакомиться, то процитируем часть первой картины первого действия из пьесы «Миллион и одно убийство».

«Сход в селе Бешурани около избы Гордея Курашина. О. Сергий сидит в середине за столом, перед ним четвертушка бумаги.

О. Сергий. Значит, так, православные… «Сход крестьян села Бешурани постановил»… Что же именно постановил?..

Спирин (солдат). Так пропиши: которые святые угодники, — то их очень многое число… и так что даже нету время… Постановил, стало быть, сделать им пересмотр…

Филат. Какой пересмотр… Прямо, смотр, все одно, как войску!

Федор. Постой, не ори!

О. Сергий. Надо, братцы, спокойно!.. Надо спокойно… значит, так: — «чтобы количество праздничных дней…» (пишет) постановил: «уменьшить… за счет празднования некоторых святых»… Так…

Федор. В точности!.. Потому — хозяйства у всех поразоренные. Ну, прямо сказать, арест!..

Филат. И даже совсем без надобности! Леригия, она первым делом…

Федор. Не ори!.. Поумней тебя есть!

О. Сергий (пишет). Значит, так: «ввиду хозяйственной разрухи и для увеличения… для увеличения числа рабочих дней»…

Спирин. Вот-вот… С этой точки!

О. Сергий. Как же хотите рассматривать?.. Если по порядку, то календарь надо для этой цели.

Несколько голосов. На кой?.. Какие зимние, — ничего!.. Зимние пускай!.. Зимние — они без последствий!.. Как это зимние — летние?.. Всех обсуждать!.. Одна цена…

Федор. Не галди!.. Дай сказать!.. Есть, к примеру, Никола зимний, есть летний… Вот к примеру, зимний пущай шестого декабря, — а летнего не надоть!.. Так аль нет?..

О. Сергий. Думаю я, братцы, так: — хочешь праздновать — празднуй, — не хочешь — дело твое…