Джек Фэруэдер - Добровольный узник. История человека, отправившегося в Аушвиц

Ни времени, ни топлива на корректировку курса не было. Людям пришлось прыгать из самолета прямо там — как оказалось, почти над Аушвицем. Один из членов экипажа открыл специально оборудованную боковую дверь, парашютисты взглянули на полную луну, освещавшую заснеженные склоны гор, и шагнули в темноту. Кист сделал еще круг, чтобы сбросить снаряжение, поднялся на крейсерскую высоту и улетел прочь [282].

В ночной тишине заключенные Аушвица наверняка слышали низкий гул двигателей самолета, но не могли догадаться, что означают эти звуки. Парашютисты приземлились и направились в Варшаву. Никакой помощи заключенные не получили, но сама эта операция стала для Сикорского подтверждением, что британцы могут добраться до Аушвица.

Девять дней Витольд пролежал в горячке. Сны перемежались с мыслями в периоды бодрствования, он мог определить только то, что день сменил ночь, а ночь — день. Иногда он чувствовал, что открылось окно или что к его телу прикасается грубая мочалка, а к губам — ложка с горячим супом. Появлялись другие пациенты, они стонали и кричали или внезапно затихали при звуке выстрела или удара, раздавшегося где-то рядом. Музыканты теперь репетировали баварский вальс для заместителя коменданта Фрича, и по вечерам звуки музыки долетали до палаты [283].

На десятый день горячка прошла, и Витольд начал медленно восстанавливать силы. Санитары продолжали кормить его, и он потихоньку вставал и бродил по палате. Когда Деринг решил, что Витольд достаточно окреп, его перевели в блок для выздоравливающих. Тот факт, что Дерингу удалось так долго укрывать Витольда, указывал на важность госпиталя для подполья. Главный врач госпиталя гауптштурмфюрер СС Макс Попирш доверял Дерингу. Попирш хотел показать, что национал-социализм совместим с врачебной этикой. Пока Деринг хвалил нацистский расовый порядок и демонстрировал суровое обращение с заключенными, ему позволяли выполнять врачебный долг и спасать жизни [284].

Витольд помогал санитарам и быстро втянулся в ритм работы блока. Всех пациентов мыли рано утром. Из палат с трехъярусными койками больных тащили в уборную, где с них снимали грязное нижнее белье и бумажные повязки и поливали холодным душем. По словам одного из санитаров, масса дрожащих тел напоминала «смертельно раненного зверя, в предсмертной агонии наблюдающего за тысячей своих частиц». Пациентов возвращали на койки, полы мыли с хлоркой, опорожняли ведра и проветривали помещения [285].

Госпитальный блок.

Предоставлено Государственным музеем Аушвиц-Биркенау

Заключенных оперировали на первом этаже. Операции начинались в девять утра и длились почти весь день. Попирш находился в госпитале только в течение первого часа, а потом уезжал, оставляя вместо себя унтершарфюрера СС Йозефа Клера, бывшего краснодеревщика из Австрии, которому нравилось представлять себя доктором. Клер приезжал в госпиталь на мотоцикле. Один из санитаров должен был до блеска отполировать мотоцикл, а другой — снимал с Клера ботинки и мыл его ноги, пока тот сидел за рабочим столом. Клер пыхтел трубкой, «будто падишах», а третий санитар делал ему маникюр, вспоминал один из заключенных [286].

К счастью, Клер был увлечен незаконной торговлей: весьма скудные запасы морфина он продавал эсэсовцам и капо. По этой причине у медперсонала оставалось время заниматься пациентами. В феврале стояли тридцатиградусные морозы. Заключенным выдали пальто, больше похожие на хлопчатобумажные рубашки до колен. Некоторые заключенные, в том числе Витольд, получали от семей посылки с нижним бельем. Но большинству узников приходилось тайно нашивать под одежду дополнительные слои из дерюжки от мешков из-под цемента или из любого другого материала, какой удавалось найти, хотя нацисты запрещали делать это под страхом сурового наказания. В самые холодные дни эсэсовцы не выгоняли заключенных работать на улицу, но перекличка всегда проходила на плацу. Десятки людей попадали в госпиталь с обмороженными руками и ногами, сначала твердо-белыми, а вскоре черневшими от гнили [287].

Йозеф Клер. 1962 год.

Предоставлено Государственным музеем Аушвиц-Биркенау

Однажды вечером, когда за окнами бушевал ветер, охранник-эсэсовец привел из штрафного отряда двенадцать евреев с сильно обмороженными ногами. Санитары собрались почитать немецкую газету, оставленную врачами, как вдруг Деринг позвал их на помощь. Обычно евреев из штрафного отряда не лечили, и Деринг хотел, чтобы все было сделано как можно быстрее. Несчастные сняли сабо, обнажив ноги, плоть с которых облезла буквально до костей. Сами кости были коричневого цвета — скорее всего, тоже обмороженные [288].

«Просто посыпьте кости дезинфицирующим порошком и наложите повязки», — приказал Деринг. Кон вместе с другим санитаром принялся перевязывать ноги тканевыми бинтами, чтобы замедлить разложение, но Деринг, наблюдавший за процессом со стороны, рявкнул: «Перевязывать бумагой!» [289]

Кон подошел к Дерингу и прошептал:

— Когда они выйдут на снег, эти повязки не продержатся и пяти минут [290].

— Да, — ответил Деринг. — А ты думаешь, эти люди долго проживут после того, как выйдут отсюда? Больше пяти минут? Час? Может, два? У нас очень мало тканевых бинтов, и мы должны использовать их там, где они нужны.

Витольд не знал об этом случае. Кон, понимая, насколько важен Деринг для подполья, не стал обсуждать с Витольдом этот инцидент [291].

Несколько недель спустя Деринг подтвердил свою значимость. Однажды вечером он привел Витольда в кабинет Попирша в главном госпитальном блоке. На столе стоял радиоприемник — вероятно, одна из популярных среди эсэсовцев моделей Telefunken: лакированный деревянный корпус с фигурными прорезями в стиле ар-деко и две ручки для регулировки частоты по обе стороны решетки динамика. Деринг с кем-то договорился, и приемник выкрали из электроцеха, а затем он приготовил для радиоприемника тайник под половицами под раковиной. Деринг предложил Попиршу провести телефонную линию между его кабинетом и одним из новых блоков госпиталя и попросил заключенного-электрика, чтобы тот прикрепил к телефонному проводу антенный. Попирш был в восторге. Деринг тоже, но совсем по другим причинам [292].

Владислав Деринг. Ок. 1941 года.