Джек Фэруэдер - Добровольный узник. История человека, отправившегося в Аушвиц

— Отныне у меня есть цель в жизни, — объявил Клюска. — Я буду заботиться о ней. Я буду отдавать ей свою еду, я буду кормить ее [439].

Витольд тихо сказал Винценты, что нацисты будут обращаться с женщинами так же, как с мужчинами [440].

Вечером, когда они возвращались в лагерь, к их колонне направился один из эсэсовцев и заговорил с капо. Тот внезапно побледнел, его почти затрясло. Он приказал заключенным бежать и смотреть строго влево, в сторону от крематория. «Я застрелю всех, кто ослушается!» — кричал он [441].

Заключенные побежали, но Винценты успел бросить взгляд на крематорий. Его скрывал недавно построенный высокий деревянный забор, но ворота были распахнуты, и Винценты увидел сложенные в кучу тела женщин и девушек. Работники крематория раздевали их. На одном из трупов была коричневая шубка [442].

Заключенные-еврейки. 1944 год.

Из архивов Яд Вашем

В этом же месяце прибыли еврейки из Словакии. Их раздели, обрили наголо и выдали им грязную окровавленную форму мертвых советских пленных, а затем определили их в те же блоки, где содержали советских заключенных. На следующий день из женщин сформировали рабочие отряды. Единственным послаблением для женщин было то, что им разрешили покрыть лысые, израненные головы шарфами или тканью. Винценты вспоминал, как они с соседями по бараку толпились у окна, чтобы поглазеть на женщин, шедших в колонне. Одна из них понравилась его приятелю: «Розия, моя Розия идет. Посмотрите на нее, что за фигура. Как она повязала шарф на голове!» [443]

Здоровье женщин быстро ухудшалось. «Сначала девушки держались хорошо, — заметил Витольд, — но вскоре пропал блеск в глазах, исчезли улыбки и легкость походки» [444].

В лагере произошли и другие перемены. Поговаривали, что в Биркенау привозят мужчин-евреев. Первые достоверные сведения подпольщики получили в начале апреля. Заключенные-электрики из Аушвица подводили ток к забору вокруг нового лагеря. Среди них был один из людей Стащека, Хенрик Порембский. Он сообщил, что из Словакии ежедневно доставляют около тысячи евреев и еще одна партия заключенных прибыла из Франции. Новичков высадили из поезда и заставили идти пешком полтора километра до лагеря. Их заселили в недостроенные конюшни посреди огромной огороженной территории. Евреи выполняли ту же адски тяжелую работу, что и советские пленные: рыли канавы и прокладывали дороги [445].

Хенрик Порембский. Ок. 1941 года.

Предоставлено Государственным музеем Аушвиц-Биркенау

Несколько французских евреев, прибывших в главный лагерь в апреле, подтвердили Витольду эту информацию. Он начал осознавать общеевропейские масштабы действий нацистов, хотя по-прежнему не догадывался о планах массового уничтожения евреев.

Связи в лагере, 1942 год

Джон Гилкс, Беата Дейнарович

Мужчин привезли из лагеря для интернированных в Дранси, пригороде Парижа, и из лагеря под городом Компьень. К началу 1942 года в оккупированной Франции было арестовано около десяти тысяч евреев. У людей, с которыми разговаривал Витольд, остались семьи. Заключенным сказали, что теперь они будут работать на заводах на востоке Европы. К евреям, зарегистрированным в главном лагере, эсэсовцы относились лучше, чем к евреям, попадавшим в Биркенау, и просили их сообщать об этом в письмах, которые те писали домой [446].

Витольд понял, что с помощью этой уловки нацисты пытаются обмануть евреев, чтобы те не сопротивлялись, когда их сажают в поезда, идущие в лагеря. Видимо, Витольд предупредил французов, что нацисты используют их, но французы не прислушались к его словам. По крайней мере, позже Витольд назвал евреев, с которыми общался, «глупыми упрямцами» и отметил, что, как только они выполнили свою задачу по написанию писем, капо штрафного блока, тоже еврей, быстро прикончил их, перерубив им шеи лопатой [447].

Витольд понял, что пора отправлять в Варшаву нового курьера, но теперь немцы намного реже освобождали заключенных. Возможно, они пытались предотвратить утечку информации о событиях в лагере. В любом случае Витольд вынужден был искать другие варианты. Примерно тогда же один из подпольщиков, работавший в местном отделении гестапо, сообщил, что из Берлина поступил приказ: не применять коллективные наказания за побег. Видимо, командование вермахта обеспокоилось, что таким же образом будут наказывать немецких пленных. Витольд сразу оценил, насколько важна эта новость: он сможет организовывать побеги своих курьеров, не подвергая опасности жизни других заключенных [448].

Риск оставался крайне высоким. В 1941 году было совершено более двадцати попыток побега, и почти все, кроме двух, закончились гибелью беглецов. Большинство этих импульсивных рывков на свободу предпринимали заключенные, работавшие за пределами лагеря, и чаще всего их останавливала автоматная очередь. Но даже хорошо спланированный побег немыслим без удачи: нужно ухитриться не встретиться с немецкими патрулями, которые прочесывают окрестности с собаками. Тех, кому удастся уйти, могут задержать другие подразделения полиции, как только ориентировки на них передадут в районные отделы службы безопасности [449].

Витольд разработал план побега: недалеко от лагеря располагалась ферма Харменже, где эсэсовцы, используя труд заключенных, расширяли рыбные пруды и разводили ангорских кроликов. Заключенные жили на ферме, в большом доме, а охранник, по их словам, был весьма ленив. Кроме того, потенциальный беглец уже находился в нескольких километрах от лагеря [450].

Лидер подполья, Равич, резко противился идее побега. Вероятно, он сомневался, что эсэсовцы не будут применять репрессии в отношении оставшихся в лагере заключенных, и боялся, что курьера поймают и под пытками он раскроет сеть. Витольд старался убедить Равича в надежности маршрута и выбранного курьера — Стефана Белецкого. Витольд знал его еще по варшавскому подполью и доверял ему, но Равич стоял на своем [451].

Витольд решил действовать на свой страх и риск: информацию о массовом притоке евреев в Биркенау необходимо было срочно передать в Варшаву. Существовала еще одна причина, по которой медлить с побегом было нельзя: в документах гестапо Стефан значился как склонный к саботажу — при аресте у него нашли оружие. Эсэсовцы могли казнить его в любой момент в ходе очередной отбраковки [452].