Джек Фэруэдер - Добровольный узник. История человека, отправившегося в Аушвиц

Единственное преимущество подпольщиков — внезапность. Если поднять восстание вечером, когда отряды возвращаются с работы и в лагере много людей, можно выиграть несколько драгоценных минут: в это время одна группа нейтрализует охранников у ворот и на сторожевых вышках, а вторая — захватит оружейный склад в строительном отделе и раздаст оружие девяти тысячам заключенных главного лагеря. Равич надеялся, что другие заключенные последуют их примеру и присоединятся к восстанию. Затем он предполагал всю ночь идти в сторону города Кенты, расположенного среди лесистых холмов в 20 километрах к югу от лагеря. Равич рассчитывал, что часть заключенных захватит город, а остальные смогут спрятаться в лесу [507].

Витольд опасался, что все закончится массовыми убийствами. Даже если побег удастся, немцы выместят зло на тех, кто останется в лагере. Минимум четвертая часть узников находится в госпитальном блоке, эти люди не могут двигаться. Еще несколько тысяч заключенных заперты в Биркенау. Равич оправдывал эти жертвы тем, что подпольщики получат шанс нанести лагерю серьезный урон, если будут взорваны склады, поезда и мост на Краков [508].

Но Витольда терзали сомнения. Он был убежден, что предотвратить кровопролитие можно только в том случае, если организовать восстание одновременно с атакой диверсионной группы подпольщиков извне. Равич согласился с позицией Витольда, но заявил, что они не могут ждать бесконечно, ведь каждый день умирают десятки людей. Разработанный Равичем план восстания отправили Ровецкому в мае через освобожденного узника лагеря. План содержал ультимативное требование: если к 1 июня, менее чем через месяц, ответа из Варшавы не будет, подпольщики лагеря приступят к осуществлению операции своими силами [509].

Подпольщики ждали, а ситуация накалялась и люди продолжали умирать. Нацисты по-прежнему практиковали ежедневные казни заключенных. В лагере произошла очередная вспышка тифа, и эсэсовцы начали убивать до сотни больных в день с помощью инъекции фенола. Йозеф Клер разработал эффективный способ убийства в своей «операционной» в блоке для выздоравливающих. Помощник Клера приводил жертву, усаживал человека на стул и отводил назад его плечи, обнажая грудь. Клер вонзал иглу прямо в сердце и делал инъекцию фенола. Жертва вздрагивала и падала вперед. Другой помощник убирал труп. Таким образом всего за полчаса Клер мог избавиться от десятка заключенных. Убийства снизили темп распространения инфекции, однако вскоре среди узников поползли слухи, что госпиталя следует избегать и больным нужно как можно дольше оставаться в блоках.

Подпольщики решили нанести эсэсовцам ответный удар, используя оружие, которое нельзя обнаружить: зараженных вшей. Идея, вероятно, принадлежала санитару Витольду Коштовному, который в прошлом был микробиологом. Эсэсовцы поручили ему изготовление вакцины от тифа. Вакцина была разработана еще в 1930-х годах. Процесс создания вакцины состоял в следующем: вшей заражали тифом, кормили их человеческой кровью, извлекали инфицированные тифом фекалии насекомых, денатурировали фекалии в феноле, высушивали и изготавливали из них таблетку. Судя по всему, Швела и другие врачи СС пришли к выводу, что смогут воспроизвести процесс изготовления таблеток. Коштовному разрешили организовать в подвале главного госпиталя небольшую лабораторию, чтобы собирать зараженных вшей у пациентов. Подпольщики догадались, что пробирки с зараженными вшами можно использовать как биологическое оружие [510].

Все, что нужно сделать, — подбросить немцам достаточное количество вшей, чтобы вызвать инфекцию. Эсэсовцы опасались заражения и свели к минимуму контакты с заключенными. Капо прекратили играть с узниками в карты в блоках и даже чистых заключенных, работавших в штабе СС, боязливо обходили стороной. Один эсэсовец пользовался платком, чтобы открывать и закрывать двери комнат, где жили узники. Даже если просто приблизиться к охраннику, чтобы подкинуть ему зараженную вошь, это наверняка вызовет подозрение. Некоторые заключенные экспериментировали: из соломы матрасов делали трубочки для стрельбы вшами — эффектный, но неэффективный метод решения проблемы [511].

Самый простой способ — проникнуть в гардероб СС и опорожнить банку со вшами на чью-нибудь куртку или плащ. В лагере было одно место, где эсэсовцы часто оставляли одежду: госпиталь СС, расположенный рядом с крематорием. Здесь лечили только охранников лагеря и членов их семей, а персонал госпиталя почти полностью состоял из немцев. Среди заключенных лагеря доступ туда имели только уборщики. В этот отряд устроился боксер Тедди, который и согласился осуществить диверсию [512].

В один из майских дней Коштовный передал Тедди пробирку, наполненную вшами. Тедди пробрался в госпиталь СС, нашел вешалку с одеждой эсэсовцев и осторожно опустошил флакон под воротники нескольких плащей и курток. Вскоре были отмечены первые случаи тифа у немцев. Теперь Деринг нацелился на Швелу — врача СС, курировавшего программу фенольных инъекций. Как-то раз Деринг почувствовал на себе пристальный взгляд Швелы: немец уставился на его голову [513].

— Идеально круглая, — пробормотал Швела. — Мне бы хотелось иметь такую же [514].

— Вы ее не получите, — не раздумывая ответил Деринг [515].

— Посмотрим, — произнес Швела.

Скорее всего, дело провернул Тедди. Несколько дней спустя у Швелы поднялась температура и он начал обильно потеть. Его тело покрылось красными пятнами, он лежал и стонал. Вскоре Швела умер: «переехал в самое подходящее для него место — в ад», как выразился Деринг. Швела мог заразиться случайно, но подпольщики клялись, что достали того, за кем охотились. Новой мишенью подпольщиков стал палач лагеря Герхард Палич. Кроме того, они подбрасывали зараженных тифом вшей в постели ненавистных капо, таких как Лео, чью смерть праздновал весь лагерь [516].

Действия подпольщиков немного подняли дух узников, но тревога нарастала с каждым днем. На утренней перекличке 27 мая эсэсовцы назвали номера 568 заключенных. Лагерь охватил страх. Сразу 168 человек отвели в штрафной блок на казнь, 400 человек направили в штрафной отряд в Биркенау. В блоках заговорили о том, чтобы поднять восстание той же ночью [517].

Витольд призывал товарищей потерпеть, хотя сам понимал, что ждать дальше невыносимо. Установилась жара. Небо было безоблачным, а по лагерю разлился аромат цветущего жасмина. Подпольщики готовы были выступить в любой момент. «Когда же мы наконец сможем накинуться на вас?» — думал Витольд, проходя мимо охранников и раздражавшего своей игрой оркестра. Наступило 1 июня, а ответа из Варшавы все не было. Некоторые заключенные выражали недовольство действиями руководителей подполья и угрожали взять инициативу в свои руки. Вероятно, Витольд был тем самым человеком, который в письме Войчеху сообщал, что они не могут больше ждать, и умолял разбомбить лагерь [518].