Валентин Рушкис - Высокий счет

Почти уперевшись в недостроенную высотную гостиницу, где из-за каких-то неувязок работы остановились давно и надолго, мы круто свернули влево и помчались под гору, к берегу моря.

— Вот наш объект.

— Набережная?

— Конечно. С пляжем. Купаться нужно? Видите, уже лезут, несмотря на все запреты, прямо под копры, того и гляди баба на голову свалится! Гулять нужно? Нужно! Тут будет такой приморский парк!.. И еще спортгавань, эллинги, ресторан, речной вокзал… Едемте!

«Объектами завкома» оказались не только дома отдыха, но и стадион, неожиданно поднявший чашу своих железобетонных трибун над землей («в будущем году введем, будем бегать, прыгать, играть в футбол»), и медицинский городок («из Гипроздрава приехали товарищи? Пусть зайдут, есть о чем поговорить!»), и строительство жилых домов, которое ведут рабочие и служащие основных заводских цехов в неурочное время («за счет мобилизации внутренних резервов»).

— Выходить на строительство жилья после работы на производстве нарушение? Да. Ютиться где попало, пока нам строят дома, — это не нарушение? Нарушение. Мы выбрали первое. Чтобы были дома!

Торговые центры, школы и детсады, разумеется, оказались также в сфере деятельности профсоюза. И многое другое — тоже. Гордо указав на тощенькие деревца и кусты вдоль улиц, Василий Маркович пояснил:

— Силами самих горожан. Высадили в питомнике сто тысяч деревьев — березы, липы… Уже выше человеческого роста! И улицы будут зелеными, парки создадим. У нас парки — предмет необходимости: ветер с моря, дует, как в трубе. Вот и сажаем. Сами.

— И я сажал, — подтверждает шофер Толя.

— Тут встанет Дворец культуры. Дворец! И мы его сделаем подлинным дворцом, а не «зрелищным предприятием», как теперь часто получается. Тут будет интересно всем, от детей до пенсионеров. Приходится за идеи воевать. Разок на меня гаркнули в одном проектном институте: не в свое, мол, дело лезете. Пришлось вежливо сказать: «Товарищи, а вдруг я сейчас тоже выскажусь, как балтийцы в крепкий шторм говорят? Тут же дамы!». Поняли, извинились. Нет, много задумок, только бы выполнить!

— Выполните!

— Знаете, кое-кому не нравится, сидят, критикуют, уговаривают: не трать силы, куме, опускайся на землю. Нужно уверовать в правильность задуманного, не поверить, а именно уверовать: сделать так-то, и только так! Вот и с жилыми домами… Толя, давай подъезжай к этому! Каждое производство строит сколько-то квартир для членов своего коллектива, и ничего, управляются, литейщики настилают полы, токари штукатурят, маляры — всегда маляры, и так далее. Идемте посмотрим!

И мы обходим подъезд за подъездом, квартиру за квартирой, всюду заставая заводчан, ставших на сколько-то дней или часов строителями. Наконец, Правосуд спрашивает у меня:

— Устали? Можем вас куда-нибудь подбросить.

— Пожалуйста, к главному корпусу. Есть там такой Василий Майор… Может быть, знаете?

— А, главный диспетчер СКП! Знаю. Удивительный человек! В Турине, на стажировке, поставил вопрос о том, что наши командировки в Италию слишком длительны, можно обойтись меньшим сроком, половину валюты сэкономить. Понимаете? Там тебе Рим, Колизей, Венеция и неаполитанские песни, а человек просится домой. Невероятно! Толя, подбросим товарища…

Завод похорошел и снаружи. Там, где были глубокие котлованы «вставок», теперь вырисовываются вертикали парадных входов, сквозь стекло видны лестницы и колонны. Верхний пояс длиннющего фасада поблескивает светлой облицовочной плиткой, ниже сверкает на солнце широкая лента стекла — здесь разместились административные помещения цехов.

Вот и окно, за которым я раньше видывал Василия Артемовича в штабе оперативной группы СКП. Сегодня Майора нахожу в другой комнате. Несколько столов, за ними молчаливые девушки составляют длинные ведомости, причем не какую-нибудь там отчетность для некой инстанции, а нечто живое, непосредственно влияющее на ход работ: потребность в деталях на сегодня, завтра. А за селектором — Василий Артемович, человек, в крайнем напряжении осуществляющий сиюминутную связь всех звеньев главного конвейера.

Тихо гудят сигналы, непрерывно поступает информация:

— Кончается запас кулачков фиксатора двери, деталь 6 205 206.

— Где застряли 1 009 147? Мы же остановимся, главный конвейер остановим! Дайте деталь 1 009 147!

— Василий Артемович? Вы просили сообщить насчет 6 814 076. Так вот, тяга каркаса сидений пошла, отправляем первую партию.

Уловив паузу, я здороваюсь. Удивленно спрашиваю:

— Сколько же деталей в автомобиле? У вас миллионные номера!

— Это, конечно, шифры. Деталей всего десять тысяч. Очень хочу с вами поговорить! Посидите, может быть, немного схлынет…

Но селектор не унимается:

— Где ступица? Через полчаса остановимся из-за ступицы!

Майор вызывает один из цехов:

— Что со ступицей? Я же вам звонил полчаса назад!

— А я вам говорил, товарищ Майор, ступица не идет, потому что не поступает эмульсия для охлаждения резца, не работает насос. Вызвали ремонтника, сейчас исправим.

— Поторопитесь, пожалуйста.

Поступает начальственный запрос:

— Сколько машин сошло с конвейера?

— Двести семнадцать.

— Мало. Если к концу смены триста пятьдесят машин не выйдет, будем работать, пока их не соберем. Сообщайте о каждой остановке конвейера, хотя бы минутной.

Когда конвейер только «оживал», позволяли себе, если недоставало каких-то деталей, снимать машины без них, а потом занимались доукомплектованием. Но автомобили-недоделки заполонили все проходы и площадки, стало ясно, что так работать нельзя. И сейчас, если нет хотя бы одной, хотя бы маловажной детальки, конвейер останавливается — и… горе виновным!

— Ступица пошла? — переключает селектор Василий Артемович.

— Нет, все еще нет, товарищ Майор. Начальник участка написал заявку, а ремонтника до сих пор нет. Безобразие!

— Послушайте, а других насосов у вас нет?

— Нет. То есть имеется еще один, но не работающий.

— А почему он не работает?

— Так он аварийный, кнопку нужно нажать, а она под пломбой.

— Сорвите пломбу и нажмите кнопку.

— Так нет же аварии, товарищ Майор!

— Есть! Сейчас остановится главный конвейер, это, по-вашему, не авария? Нажимайте на кнопку!

— Вы это официально? Ведь телефон к делу не подошьешь… Ну-ну, зачем же так сердиться? Нажимаю, нажимаю, не нужно так шуметь!

Майора у селектора заменяет другой инженер, а мы отправляемся вдоль главного сборочного конвейера.

— Ишь, нашелся: дайте ему официальное распоряжение нажать на кнопку! И сколько еще такой нерасторопности, нераспорядительности! А производство трехсот пятидесяти автомобилей в смену уже требует точного выполнения планов поставщиками и всеми нашими цехами. На днях недоставало бачков радиаторов, пришлось организовать вторую смену. Потом кончилась латунная лента для одной из деталей, доставили ее только ночью, пришлось поднимать штамповщиков: сами выгрузили, приступили к штамповке…