Валерий Солдатенко - Высокое стремление: судьба Николая Скрыпника

Возможно, перед своей смертью, и даже несколько раньше – уже с начала 1933 г. Н. А. Скрыпник не раз с болью и сожалением вспоминал о своих выступлениях против А. Я. Шумского. Ведь от него – Скрыпника – требовали точно того же, что и он в свое время требовал от Александра Яковлевича. Казалось, что сценарий (даже во многих деталях) или заимствован из его же – скрыпниковского – арсенала, или же вообще он оказался «универсальным» и иезуитски был изобретен в другом месте, другими авторами и как-то незаметно-ловко «подброшен» человеку, принципиально считавшему недостойным говорить (или писать) «с чужого голоса».

И все же думается, что тогда, в середине – второй половине 20-х годов во время жарких споров Николай Алексеевич ни на минуту не задумывался над судьбой Александра Шумского. Это было просто не в его натуре. Осторожничать он вообще не привык (может быть, и не умел). И, пожалуй, даже в последний период своей жизни, когда уже он сам стал основной мишенью для обвинительных стрел за осуществление той же политики украинизации, он не слишком сожалел по поводу некоторых своих опрометчивых, чересчур прямолинейных высказываний, шагов относительно своего предшественника. Скорее всего, Николай Алексеевич не считал, что критика им Шумского носила разносный и перестраховочно-угодливый характер. Если же в ней наряду со вполне верными, взвешенными аргументами случались и «перегибы», субъективизм, вытекали они из особого понимания Скрыпником (таким он уж был всю жизнь) сложных теоретических и политических проблем.

Конечно, от этого А. Я. Шумскому было, как говорится, не легче. Однако для самоубеждения и определенного самооправдания без таких соображений Николаю Алексеевичу было явно не обойтись. Поэтому и от мыслей об аналогии судеб основных действующих лиц политики украинизации он решительно отмахивался.

Справедливости ради следует возразить против достаточно распространенного мнения (его придерживается и упомянутый исследователь И. М. Кошеливец), согласно которому создателем, «отцом украинизации» был Н. А. Скрыпник. Именно ему автор, например, ставит в прямую заслугу все достижения этой политики.

Думается, что закреплению этой точки зрения в значительной степени способствовало то, что в общественном сознании реабилитация Н. А. Скрыпника, пусть и неполная, с определенными оговорками, все же состоялась в конце 50-х годов, тогда как до А. Я. Шумского очередь и в юридическом, и в научном планах дошла лишь в конце 80-х годов ХХ в. Поэтому, вовсе не собираясь уменьшить вклад Н. А. Скрыпника в осуществление национальной политики в республике, отчасти и за ее пределами, в 20-30-е годы, стоит все же искать объективные, адекватные оценки, которые не игнорировали бы, не принижали роли других политических деятелей, о которых пока известно несколько меньше, в том числе – и в плане рассматриваемых вопросов.

Вообще же что касается самого феномена украинизации, на протяжении долгих десятилетий опубликовано множество исследований и научно-популярных работ, проведено столько дискуссий, что, казалось бы, никаких вопросов ни на теоретическом, ни на фактологи-чески-личностном уровнях возникать не должно. Однако это совсем не так. И даже совсем наоборот. Здесь накопилось немало путаницы, время от времени публикуются самые неожиданные – до откровенно абсурдных – концепции и выводы. Вряд ли стоит в данной работе на них останавливаться. Однако нельзя и не отреагировать хотя бы на один из подходов, который в последнее время особенно настойчиво пропагандируется.

Зародился он еще в утробе советской историографии. А сущность, согласно доминирующим тогда общесоциологическим схемам, детерминировалась тем, что Коммунистическая партия – самая передовая теоретическая сила общества – упреждающе, предусмотрительно разработала концепцию коренизации как составляющую своей национальной политики. За счет коренизации – подготовки в национальных регионах кадров из коренной национальности, их привлечения к социалистическому строительству, выдвижения на руководящие должности и т. д. – планировалось приблизить интересы основной массы населения национальных регионов к задачам укрепления Советской власти, в результате слить их, эти интересы и задачи. Соответственно, в Украине коренизация приобретала характер и формы «украинизации». А истоки ее отыскивали в решениях Х и XII съездов РКП(б), состоявшихся в марте 1921 и апреле 1923 г.

В последнее же время, отталкиваясь от вышеприведенного и всем хорошо известного, начали активно доказывать, что главное в политике украинизации вовсе не ее национальная направленность, расчеты (на самом деле, дескать – здесь только голый обман, удобная ширма для легковерных и малосообразительных). Сущность надо искать в термине «коренизация» – а его уже можно толковать не как стремление сделать Советскую власть родной для коренной национальности, а любой ценой внедрить, укоренить (само слово «корень» слишком удобное для поливариантных подходов) Советскую власть, значит власть Коммунистической партии в любом регионе, в том числе и в Украине. В Украине же – прежде всего, поскольку это преимущественно крестьянская украинская нация, которая якобы априори отдает предпочтение только национальной власти, а ко всякой другой, в частности советской, всегда была враждебной.

Однако термин «украинизация» громко звучал уже тогда, когда ни о какой коренизации как общенациональной политике и речи не могло быть (само понятие «коренные народы» вообще появилось позже). Еще в 1917 г., с началом Украинской революции, устами ее лидеров – М. С. Грушевского, В. К. Винниченко, С. А. Ефремова, И. М. Стешенко, Н. В. Порша, С. В. Петлюры и др. – термин «украинизация» был произнесен как одна из насущных задач, целей освободительного движения, как величественная цель духовного взлета, национального возрождения. И это было не только слово. Украинизация стала реальной политикой. Сотни украинских журналов, книг и брошюр, распространялись среди нации, которая стремилась как можно быстрее самоосознать себя неким особым и

полноценным организмом – и поэтому с жаждой поглощала все, что касалось ее истории, духовности, культуры – едва ли не самое яркое свидетельство качественных сдвигов в национальной жизни.

А украинизация войска, усилия по формированию национальных вооруженных сил?! Оставляя в стороне вопрос о ее результативности, стоит вспомнить, что именно политика украинизации армии привела к острейшим конфликтам Центральной рады с Временным правительством и Совнаркомом Советской России.

А создание украинских школ, гимназий, университетов, академий, библиотек, театров, приобретшее массовые масштабы, стало еще одной важной приметой нации, которая сбрасывала с себя вековые узы и входила в мировое пространство с собственным именем и с такими бесконечно светлыми надеждами…