Валентина Краскова - Серые кардиналы Кремля

Иван Васильевич непременно желал венчаться царским венцом. 16 января 1547 года он короновался в Успенском соборе. С этого момента он стал полноправным самодержцем Московской Руси.

Уже за первым государственным делом молодого правителя скрывается заложенный глубоко в подсознании страх, что он может лишиться власти. Василий Иванович долго был бесплоден, и на протяжении едва ли не всего его царствования стоял вопрос о наследнике престола. В начале 1547 года по высочайшему повелению были собраны со всего государства девицы с тем, чтобы Грозный выбрал невесту из их числа. Его первой женой стала Анастасия, дочь окольничего Романа Юрьевича Захарьина, одного из предков дома Романовых. Венчалась царственная чета 3 февраля того же года.

Однако женитьба не изменила характер Ивана Васильевича. Он по-прежнему продолжал свою распутную жизнь. Меж тем всеми делами в державе заправляли Глинские. Повсюду сидели их наместники, везде происходили насилия и грабежи. О правосудии не могло быть и речи.

Сам царь не любил, чтобы его беспокоили жалобами. Когда к нему прибыли семьдесят псковских людей с просьбой наказать их наместника князя Турунтая-Пронского, сторонника Глинских, Иван до того разозлился, что приказал раздеть псковичей, положить на землю, поливать горячим вином и палить им свечами волосы и бороды. Только случай спас просителей от дальнейших истязаний.

Воспитанный с младенчества «божьими людьми», Иван Грозный был очень суеверным. Во время экзекуции пришла неожиданная весть, что в Москве, когда начали звонить к вечерней службе, упал колокол. Падение колокола на Руси считалось предвестием общественного бедствия. Несчастье не прошло стороной и на этот раз. 21 июня в церкви Воздвижения на Арбате вспыхнул пожар, с чрезвычайной быстротой распространившийся по деревянным городским строениям. В то же время свирепствовала буря, которая понесла пламя на Кремль. Загорелся верх соборной церкви, а затем занялись деревянные кровли на царских палатах. В жутком пожарище огнем были уничтожены оружейная палата, постельная палата с домашней казной, царская конюшня и разрядные избы, где велось делопроизводство. Пострадала и придворная церковь Благовещения. Сгорели монастыри и многие дворы в Кремле. Пожар усилился, когда пламя добралось до пороха, хранившегося на стенах Кремля. Произошли взрывы. Огонь распространился по Китай-городу, который сгорел практически полностью. Пожар охватил огромную площадь вплоть до Воронцовского сада на Яузе. В общей сложности погибло тысяча семьсот взрослых горожан и несчетное количество детей.

Неслыханное бедствие коснулось всего населения Москвы. Но это были не только человеческие, материальные или культурные потери. Пожар 1547 года явился сигналом к перемене общественной жизни. От него начинается исчисление второго периода правления Ивана Грозного.

Поначалу взбалмошный юный государь не придал особого значения случившемуся. Его мало заботили проблемы подданных. В первую очередь высочайшая милость коснулась восстановления пострадавших церквей и палат в царском дворе. Но противоборствующие политические силы не преминули воспользоваться всенародной трагедией, чтобы извлечь из нее личные выгоды.

В то время всякие общественные бедствия приписывались лихим людям или колдовству. Разнеслась молва о том, что лихие люди вражьим наветом вынимали из человеческих трупов сердца, мочили их в воде и кропили этой водой городские улицы, отчего Москва и сгорела. Мнительный самодержец поверил в это и приказал своим боярам найти виновных.

Противники Глинских воспользовались случаем, чтобы погубить их. Брат царицы Анастасии Григорий, благовещенский протопоп Федор Бармин, боярин Иван Федоров, князь Федор Скопин-Шуйский, князь Юрий Темкин, Федор Нагой и другие враги правящей партии распространили слух, что злодеи, повинные в пожаре, не кто иные, как сами Глинские. Этими домыслами легко было убедить народ, поскольку мало нашлось бы среди москвичей сторонников Глинских. На пятый день после трагедии настроенная заговорщиками толпа бросилась к Успенскому собору с криками: «Кто зажигал Москву?» На этот вопрос последовал ответ: «Княгиня Анна Глинская со своими детьми и со своими людьми вынимала сердца человеческие и клала в воду да тою водой, ездячи по Москве, кропила, и оттого Москва выгорела». Толпа пришла в неистовство. Из двух братьев Глинских Михаил в этот момент находился с матерью во Ржеве, а второй, Юрий, не подозревая, какие сети ему сплели бояре, приехал к Успенскому собору вместе со своими тайными врагами. Услышав жуткое обвинение, он поспешил скрыться в церкви. Народ вломился туда, вытащил «чародея» на улицу и зверски убил. Истребили всех людей Глинских, в том числе и неповинных горожан. В Москве на государственной службе состояли боярские дети из Северской земли. Их уничтожили только потому, что они разговаривали на том же диалекте, что и Глинские.

Измученный несправедливостями народ потерял терпение. По самодержавию верховной власти был нанесен ощутимый удар. Конечно, Иван Васильевич пребывал в растерянности. До этого момента он неукоснительно верил в свое всемогущество. Теперь же испугался всерьез. Тем более что, находясь постоянно под опекой, он еще не научился принимать самостоятельные решения.

«Тут явился перед ним человек в священнической одежде по имени Сильвестр, — пишет Костомаров. — Нам неизвестна прежняя жизнь этого человека. Говорят только, что он пришелец из Новгорода Великого. В его речи было что-то потрясающее. Он представил царю печальное положение московской жизни, указывал, что причина всех несчастий — пороки царя: небесная кара уже висела над Иваном Васильевичем в образе народного бунта. В довершение всего Сильвестр поразил малодушного Ивана какими-то чудесами и знамениями. «Не знаю, — говорит Курбский, — истинные ли то были чудеса… Может быть, Сильвестр выдумал это, чтобы ужаснуть глупость и ребяческий нрав царя…» Царь начал каяться, плакал и дал обещание с этих пор во всем слушаться своего наставника».

Так неизвестно откуда появившийся Сильвестр — «человек в священнической одежде» — приблизился к самодержцу и на долгое время завладел его делами и помыслами. Иван Васильевич, в высшей степени подозрительный и недоверчивый, стал следовать его советам и наставлениям практически беспрекословно, не совершая без согласования с ним никакого, даже самого незначительного поступка. Сильвестр был умен и свое давление осуществлял таким образом, чтобы не задеть самолюбия царя, чтобы тот не чувствовал сильной опеки над собой, а представлял себя, как и прежде, самодержцем Русской земли.

Само собой разумеется, что Сильвестр не мог возникнуть из ниоткуда. Вокруг него сразу же образовалась группа единомышленников, которые помогали ему управлять Московским государством. Среди них был Алексей Адашев, которого прежде Иван Грозный приблизил к себе ради забавы, а теперь стал полагаться на него во всех важных государственных вопросах. Почти все, окружавшие Сильвестра и Адашева, были людьми знатного происхождения, влиятельными, отличались широкими взглядами и любовью к общему делу. В их число входили: князь Дмитрий Курлятов, князья Андрей Курбатский, Воротынский, Одоевский, Серебряный, Горбатый, князья Шереметевы и другие. Кроме того, они приобщили к политической и государственной жизни незнатных людей, используя заведенный ранее обычай раздавать поместья и вотчины прежде всего тем, кто был им полезен.