Валентина Краскова - Серые кардиналы Кремля

Хрущев находился на отдыхе, когда его срочно вызвали в Москву на заседание Пленума ЦК. Знал ли он о той акции, которую тщательно спланировали и подготовили «младотурки»? Предчувствовал ли? «Он вел себя так же, как все другие харизматические лидеры, глубоко уверовавшие в свою звезду, — пишет о том времени Ф. Бурлацкий. — Кроме того, он глубоко доверял Брежневу и особенно Шелепину и Семичастному, которых вывел на высокие посты. Одной из главных причин пассивности Хрущева в критической ситуации было то, что он полностью доверил Микояну проверить информацию, поступившую к Сергею Хрущеву от Глюкова, одного из охранников Н. Г. Игнатова — активного участника заговора. И "Микоян подвел Хрущева, вероятно почувствовав, что сделать ничего нельзя… Не думаю, что Хрущев внутренне сломался… психологически он был совершенно не готов к крушению, напротив, чувствовал себя на вершине власти. Видимо, неожиданность и полное единство всех других членов руководства потрясли его. Он понял не только невозможность борьбы за власть, но и тщетность своих реформаторских усилий. Больше всего, полагаю, он был поражен поведением самых близких соратников, подобранных им самим. Наверное, то же самое испытывает мужчина, когда застает любимую и прежде верную ему жену в постели с любовником. Онемение. Но если в последнем случае можно что-то предпринять, то в случае с Хрущевым сделать было ничего нельзя…»

О том, как происходило достопамятное заседание Президиума ЦК КПСС 13 и 14 октября 1964 года, рассказывается в очерке Сергея Хрущева со слов А. Арзуманяна, родственника Микояна. Этот момент из книги Ф. Бурлацкого я и хочу привести:

«— Анастас Иванович просил держать наш разговор в секрете, — нерешительно начал Арзуманян, — но вам я хочу рассказать. Положение очень серьезное. Никите Сергеевичу предъявлены различные претензии, и члены Президиума требуют его смещения. Заседание тщательно подготовлено: все, кроме Микояна, выступают единым фронтом. Хрущева обвиняют в разных грехах: тут и неудовлетворительное положение в сельском хозяйстве, и неуважительное отношение к членам Президиума ЦК, пренебрежение их мнением и многое другое. Главное не в этом, ошибки есть у всех, и у Никиты Сергеевича их немало. Дело сейчас не в ошибках Никиты Сергеевича, а в линии, которую он олицетворяет и проводит. Если его не будет, к власти могут прийти сталинисты, и никто не знает, что произойдет.

Арзуманян рассказал, что наибольшую активность проявляют Шелепин и Шелест. Выступая с перечислением ошибок Хрущева, Шелепин все свалил в одну кучу — и принципиальные вещи, и ерунду.

— Кстати, — обратился к Сергею Арзуманян, — Шелепин сослался на то, что вам без защиты присвоили степень доктора наук. Шелепин ничем не брезгует! Даже мелкой ложью! — Арзуманян возмутился.

«Ложь действительно была мелкой, но она очень расстроила меня, — замечает Сергей. — Ведь Александр Николаевич Шелепин постоянно демонстрировал мне если и не дружбу, то явное дружеское расположение. Нередко он первый звонил и поздравлял с праздниками, всегда участливо интересовался моими успехами. Этим он выделялся среди своих коллег, которые проявляли ко мне внимание как к сыну своего товарища и не более того. Мне, конечно, льстило дружеское отношение секретаря ЦК, хотя где-то в глубине души скрывалось чувство неудобства, ощущение какой-то неискренности Шелепина. Но я загонял его внутрь, не давал развиться. Воистину все средства хороши…»

— Очень грубо вел себя Воронов, — продолжал Арзуманян. — Он не сдерживался в выражениях. Когда Никита Сергеевич назвал членов Президиума своими друзьями, он оборвал: «У вас здесь нет друзей!»

Эта реплика даже вызвала отповедь Гришина. «Вы не правы, — возразил он, — мы все друзья Никиты Сергеевича». Остальные выступали более сдержанно, а Брежнев, Подгорный и Косыгин вообще молчали. Микоян внес предложение освободить Хрущева от обязанностей Первого секретаря ЦК, сохранив за ним должность Председателя Совета Министров СССР. Однако его отвергли…

Хрущев уже принял решение без борьбы подать в отставку. Поздно вечером он позвонил Микояну и сказал, что, если все хотят освободить его от занимаемых постов, он возражать не будет.

— Я уже стар и устал. Пусть теперь справляются сами. Главное я сделал. Отношения между нами, стиль руководства поменялись в корне. Разве кому-нибудь могло пригрезиться, что мы можем сказать Сталину, что он нас не устраивает, и предложить ему уйти в отставку? От нас бы мокрого места не осталось. Теперь все иначе. Исчез страх, и разговор идет на равных. В этом моя заслуга. А бороться я не буду».

Итак, Хрущева сместили и отправили в отставку. Он стал жертвой собственного либерализма или, как сказал процитированный выше Черчилль, он «начал борьбу с мертвым и вышел из нее побежденным».

Но недолго продолжали ликовать выходцы из комсомола, худшей по тем временам кузницы партийных кадров. Один из активных участников заговора и ближайший союзник Шелепина Н. Н. Месяцев уже после первого дня заседания поздним вечером явился в Комитет по радиовещанию и телевидению при Совете Министров и потребовал от вахтера пропустить его в здание, козыряя распоряжением Брежнева о назначении на пост председателя Комитета. С помощью телохранителей-гэбистов он устранил вахтера со своего пути, поднялся в кабинет председателя и задал дежурному только один вопрос: «Где здесь кнопки, которые выключают все радиопередачи на Советский Союз и за рубеж?» Он остался в кабинете на всю ночь, охраняя эти самые кнопки.

Бывший секретарь ЦК комсомола отличался способностью болтать пустой комсомольский вздор по любому, самому серьезному вопросу. Из-за него и его болтовни вскоре и погорел «Железный Шурик». Во время его поездки в Монголию ближайший друг в присутствии Ю. Цеденбала хвастался тем, что настоящий Первый — это вот он, Шелепин. На хорошем подпитии Н. Месяцев с явным намеком стал распевать песню «Готовься к великой цели».

Монгольский руководитель не преминул оповестить Москву об этом случае. Шелепин оказался умнее. На обратном пути он специально задержался в Иркутске и перед обкомовским активом произнес хвалебную речь в честь Брежнева. Но было поздно, и после подспудной борьбы и хитроумных ходов Брежнев одержал верх над Шелепиным и его клевретами. Под теми или иными предлогами все они были тихо и мирно отстранены от занимаемых должностей и с почестями препровождены либо на пенсию, либо посланниками Родины в зарубежье.

По воспоминаниям современников, в решении кадровых вопросов Л. И. Брежнев был крайней противоположностью Хрущева. Он хорошо усвоил сталинскую формулу о том, что «кадры решают все». По мнению известного историка Роя Медведева, Брежнев обладал чуть ли не врожденным инстинктом власти. Постепенно он тихо и незаметно сменил больше половины секретарей обкомов, министров, многих руководителей иных рангов. Никто не мог соревноваться с ним в перетягивании власти на себя. Один за другим из Президиума и Политбюро ЦК КПСС исчезли Подгорный, Воронов, Полянский, Микоян. Фраза «Украинская парторганизация не поддержит это решение», произнесенная Шелестом на одном из заседаний Политбюро, стоила ему поста первого секретаря ЦК КП Украины.