Эрик Ларсон - Страх и надежда. Как Черчилль спас Британию от катастрофы

Между тем самолет пролетел над Шотландией и пересек западное побережье страны в районе залива Ферт-оф-Клайд. Затем он развернулся и вновь полетел над Шотландской землей, причем наблюдатель в прибрежной деревне Вест-Килбрайд сумел четко увидеть его, когда тот стремительно пролетал мимо на высоте всего 25 футов (самолет мог бы задеть верхушки невысоких деревьев).

Но в Королевских ВВС по-прежнему отказывались признать, что это Ме-110. Два «Спитфайра» подключились к «Дифайенту» в охоте на чужака. Тут операторы радарных станций, расположенных южнее, начали замечать нечто гораздо более зловещее. Судя по всему, над побережьем Франции собирались сотни вражеских самолетов.

Первые бомбардировщики проникли в английское небо незадолго до 11 вечера. Эта волна состояла из 20 бомбардировщиков, возглавляла которые элитная ударно-поджигательная группа KGr-100, хотя этой ночью пожары-ориентиры по большому счету не требовались – сияла луна, небо было безоблачным. За этими самолетами последовали еще сотни бомбардировщиков. Официально, как и в ходе предыдущих авианалетов, удары предполагалось наносить по объектам, имеющим военное значение: на сей раз, в частности, по докам Виктории и Вест-Индским докам, а также по крупной электростанции Баттерси. Однако, как отлично понимал каждый пилот, такой выбор целей гарантировал, что бомбы будут сброшены на все части Лондона, где проживает гражданское население. Неизвестно, планировалось это на самом деле или нет, но в ходе данного рейда, судя по картине разрушений, люфтваффе словно бы намеревалось уничтожить главные исторические сокровища Лондона, а заодно – Черчилля и его правительство.

Шесть часов кряду 505 бомбардировщиков, несущих 7000 зажигательных бомб и 718 т фугасных бомб (всевозможных размеров), роились в небе над Лондоном. Тысячи бомб усеяли все уголки города, но особенно большой ущерб они нанесли в районе Уайтхолла и Вестминстера. Бомбы попали в Вестминстерское аббатство, в Тауэр, в здания Королевского суда. Одна бомба ударила в башню, где размещается Биг-Бен. Ко всеобщему облегчению, гигантский колокол знаменитых часов загудел всего через несколько минут – отмечая два часа ночи. Огонь пожрал значительную часть прославленной крыши Вестминстер-холла – части Вестминстерского дворца, построенной в XI веке, при короле Вильгельме Руфусе [1084] Rufus – рыжий ( лат. ). Предполагается, что свое прозвище король получил не из-за оттенка волос, а из-за красного цвета лица. – Прим. пер . (Вильгельме II). В Блумсбери языки пламени промчались сквозь Британский музей, уничтожив (по оценкам специалистов) около 250 000 книг и погубив Зал Римской Британии, Зал греческой бронзы и Доисторический зал. К счастью, из предосторожности все экспонаты, находившиеся в этих помещениях, заблаговременно убрали в хранилища. Другая бомба поразила кондитерскую фабрику компании Peek Frean (на этом предприятии теперь производились и детали для танков). Две парашютные мины взорвали кладбище, разбросав старые кости и куски памятников по окрестностям и отправив крышку гроба в спальню одного из близлежащих домов. Разгневанный хозяин, находившийся в этот момент в постели с женой, вынес крышку из своего дома и дотащил ее до группы спасателей, работавших неподалеку. «Я был в кровати с моей хозяйкой, когда эта чертова штука влетела в окно, – заявил он. – Что мне с ней делать?» [1085] Richard Collier, City That Would Not Die , 157.

Близ Риджентс-парка, по адресу Йорк-террес, 43, 99 членов Группы жертвоприношений и служения (английской ветви одноименной калифорнийской секты) собрались в заброшенном – как им показалось – доме для проведения службы в честь полнолуния. Крыша у здания была стеклянная. В центральном холле разложили на столах большой ужин а-ля фуршет. Но в 1:45 ночи в здание попала бомба. Погибли многие из сектантов. Позже спасатели обнаружили, что некоторые жертвы облачены в белые рясы – видимо, это были священники секты. Кровь на белом казалась в темноте черной. Одной из жертв стала Берта Ортон, архиепископ группы, адепт оккультизма. Когда ее тело нашли, золотой крест, инкрустированный бриллиантами, по-прежнему висел у нее на шее [1086] Там же, 159–160; Ziegler, London at War , 161. .

Было почти 11 вечера, и «Мессершмитт Ме-110», пилотируемый Рудольфом Гессом, истратил почти весь запас горючего. Гесс имел лишь смутное представление о том, где находится. Пролетев над западным побережьем Шотландии и затем развернувшись, он снова очень сильно снизился, чтобы получше разглядеть ландшафт. Пилоты именовали такие маневры бреющим полетом. Он летел зигзагами, явно отыскивая какой-нибудь узнаваемый ориентир, а запасы топлива стремительно таяли. Уже стемнело – хотя пейзаж, расстилавшийся внизу, купался в лунном свете.

Осознав, что ему никогда не найти взлетно-посадочную полосу в Дангавел-хаусе, Гесс решил покинуть самолет на парашюте. Он увеличил высоту полета. Достигнув той высоты, которая должна была обеспечить безопасный прыжок, он выключил моторы и открыл кабину. Давление встречного ветра прижимало его к креслу.

Гесс вспомнил совет одного немецкого командира истребительного подразделения: чтобы побыстрее покинуть самолет, пилот должен перевернуть его – и пусть помогает сила тяжести [1087] Stafford, Flight from Reality , 133. . Проделал ли это Гесс, неясно. Самолет начал крутой подъем, и в этот момент Гесс потерял сознание. Очнувшись, он выпал из кабины, ударившись лодыжкой об один из хвостовых стабилизаторов, – и полетел вниз сквозь ночь, залитую луной.

Роберт Мейклджон, секретарь Гарримана, провел эту субботу на работе. Сам Гарриман отбыл в полвторого дня, чтобы вернуться в «Дорчестер» – «единственное место, где нам по-настоящему удается хоть что-то сделать», отмечал Мейклджон в дневнике. В итоге ему пришлось есть ланч прямо за рабочим столом и трудиться до пяти вечера – к своему большому неудовольствию. Затем он отправился на «шоу с девушками» в Театр принца Уэльского. Шоу именовалось «19 дерзких». Он надеялся на что-то лихое и рискованное, но вместо этого получил какой-то пресный водевильчик, тянувшийся с полседьмого до девяти. После этого он вернулся на службу, чтобы узнать, не пришел ли ответ на телеграмму, которую Гарриман утром отправил в Соединенные Штаты. Мейклджон уже направлялся домой, когда около 11 вечера завыли сирены воздушной тревоги. Он услышал стрельбу из зенитных орудий, но в остальном ночь стояла тихая, город ярко вырисовывался в свете полной луны. Он благополучно добрался до своей квартиры.

«Вдруг примерно в полночь [я] услышал, как какие-то предметы градом стучат по крыше, стенам и окнам здания, и сквозь задернутые шторы увидел яркие голубые вспышки, – писал он в дневнике. – Выглянув, увидел дюжины зажигательных бомб, плевавшихся на улице и в небольшом парке внизу, они рождали голубоватый свет, как от электрических искр, это был мой первый контакт с зажигалками». Тут он услышал в холле какой-то шум и обнаружил, что его соседи спускаются вниз – в бомбоубежище, находящееся в подвале здания. У кого-то из них был в гостях авиатор, предупредивший, что вслед за зажигательными бомбами неизменно сбрасывают куда более страшные.