Эрик Ларсон - Страх и надежда. Как Черчилль спас Британию от катастрофы

Британских наблюдателей это озадачило. Бомбы падали повсюду – на аэродромы, в гавани, на корабли, однако не прослеживалось никакой четкой картины, продуманной системы или ясной цели бомбардировки. К тому же, как ни странно, эти бомбардировщики оставили Лондон в неприкосновенности – большая неожиданность, если учесть, что в свое время немцы не проявили подобной сдержанности при налете на Роттердам.

В предвечерние часы воздушный бой в небе над Британией достиг невиданной интенсивности. Немецкие бомбардировщики и истребители накатывались волна за волной, и их неизменно встречали «Харрикейны» и «Спитфайры» Королевских ВВС, в общей сложности совершившие семь сотен вылетов (руководимых радаром). Министерство авиации сообщило, что Королевские ВВС уничтожили 78 немецких бомбардировщиков – ценой жизни трех своих пилотов.

На Даунинг-стрит, 10 царило ликование. Однако к нему примешивалась и настороженность. Казалось, сама интенсивность налетов предсказывала дальнейший рост размаха и мощи немецких воздушных атак. Но в Королевских ВВС еще не понимали, что это начало масштабной наступательной операции Германии, первый день огромного сражения, которое позже назовут Битвой за Британию (хотя это выражение войдет в повседневный обиход лишь в начале следующего года, когда министерство авиации, стремясь запечатлеть драматизм кампании, выпустит под таким названием 32-страничную брошюру, которая разойдется миллионным тиражом). 13 августа 1940 года, во вторник, на Британских островах об этом еще не знали. Пока прошедшие налеты казались лишь очередным эпизодом усиливающейся воздушной атаки, производимой по какой-то странной схеме.

«Сегодня все задаются вопросом: каков мотив этих гигантских дневных рейдов, которые обошлись так дорого и принесли так мало? – писал в дневнике Джон Колвилл. – Может быть, это массированная разведка, или отвлекающий маневр, или что-то вроде кавалерийской атаки, предваряющей главное наступление. Вероятно, ближайшие несколько дней это прояснят» [433] Colville, Fringes of Power , 1:261. .

На самом деле «счет» в противостояниях этого дня оказался преувеличенным: распространенная проблема в тех случаях, когда информация поступает сразу же после боя. Впрочем, пропорция все равно казалась благоприятной для британцев: люфтваффе потеряло в общей сложности 45 самолетов, а Королевские ВВС – 13, так что соотношение потерь превышало 3:1.

В тот же день Рузвельт встретился в Вашингтоне с ключевыми членами своего кабинета и сообщил, что принял решение, каким образом передать Англии 50 устаревших эсминцев. Он заявил, что сделка «корабли в обмен на доступ к базам» будет заключена как «исполнительное соглашение» [434] «Исполнительное соглашение» ( англ . Executive agreement) – вид международного договора, который президент США может заключать с другими государствами в рамках президентских исполнительных полномочий. – Прим. ред . , для которого не требуется ратификация сената. Более того, он даже не станет сообщать конгрессу об этой сделке, пока она не будет заключена. Рузвельт проинформировал Черчилля о своем плане, отправив ему телеграмму, пришедшую в Лондон ночью.

Черчилль был в восторге. Но теперь ему следовало придумать, как подать это соглашение своему собственному правительству и палате общин, где идея о сдаче в аренду островов, на которых располагались базы (суверенных территорий), вызывала «глубокую озабоченность». Черчилль понимал, что «если этот вопрос представить британцам как простую уступку британских владений ради получения 50 эсминцев, он наверняка встретит яростное противодействие».

Он убеждал Рузвельта не объявлять об этом общественности как о некоем обмене одного на другое: лучше представить передачу эсминцев и аренду баз как два совершенно отдельных соглашения. «С нашей точки зрения, мы являемся двумя друзьями, помогающими друг другу в минуту опасности всем, чем они могут», – указывал он в телеграмме Рузвельту. Дарение эсминцев, писал он, должно являть собой «самостоятельный стихийный акт» [435] В мемуарах Черчилля эта телеграмма датирована 22 августа 1940 года. – Прим. ред. [436] Winston Churchill, Their Finest Hour , 409–410. .

Черчилль опасался, что представление этой сделки в виде коммерческой трансакции может нанести ему серьезный политический ущерб, поскольку она явно была более выгодна Америке, получавшей участки британской территории в аренду на 99 лет, тогда как американские военно-морские силы передавали Британии флотилию устаревших кораблей, которые конгресс когда-то даже хотел списать в утиль. Если представить это общественности как контракт, в рамках которого эсминцы являются платой за территорию, это неизбежно вызовет вопросы о том, какая из сторон получает больше выгоды, и быстро станет очевидно, что Америке достался более жирный кусок.

Но и у Рузвельта имелись свои поводы для беспокойства. Решение могло погубить его президентскую кампанию (он шел на третий срок), особенно сейчас, когда законопроект о призыве возбуждал в конгрессе такие страсти среди представителей обеих партий. Стихийная передача в дар 50 эсминцев стала бы явным нарушением «Законов о нейтралитете» и воспринималась бы как попытка Рузвельта превысить свои президентские полномочия. Было принципиально важно, чтобы американская общественность поняла: соглашение стало результатом ожесточенных и продуманных переговоров, но главное – оно повышает безопасность Соединенных Штатов.

Что касается повышения безопасности, то это не могло вызвать особых споров – если, конечно, само это соглашение не втянет Америку в войну. «Передача Великобритании 50 американских боевых кораблей была явно не нейтральным шагом со стороны Соединенных Штатов, – напишет Черчилль позже. – С точки зрения всех исторических понятий это могло служить для германского правительства оправданием для того, чтобы объявить войну США» [437] Там же, 404. .

Следующий день, 14 августа, среда, должен был стать вторым днем обещанной Герингом мощной четырехдневной атаки, призванной уничтожить Королевские ВВС. Но ему снова помешала погода, которая была еще хуже, чем накануне, и вынудила большинство его самолетов остаться на земле. Однако некоторые бомбардировочные группы все-таки сумели произвести налеты на цели, разбросанные по всей Западной Англии.

Адольф Галланд с восторгом получил приказ выступить «дальним сопровождением» для группы из 80 пикирующих бомбардировщиков типа «Штука». Такое же количество истребителей должно было прикрывать бомбардировщики, причем половине следовало лететь далеко впереди (в том числе и самолету Галланда), тогда как прочие оставались вблизи боевого строя бомбардировщиков. Пока Галланд и его ведомый шли к своим «Мессершмиттам Me-109», Галланд признался: он чувствует, что день будет хороший (он называл такие дни «охотничьими»). Бомбардировщики должны были подойти к английскому побережью над Па-де-Кале – самым узким районом Ла-Манша. Для Галланда это означало, что у него и у его эскадрильи будет много времени на воздушный бой, прежде чем расход горючего вынудит их вернуться на другой берег канала. Галланд не сомневался, что самолеты Королевских ВВС непременно появятся. Собственно, британский радар в Дувре засек его группу, когда она только собиралась в боевой порядок над Францией. Четыре эскадрильи истребителей Королевских ВВС поднялись в воздух, готовясь встретить их. Галланд увидел их на расстоянии – задолго до того, как его самолет миновал знаменитые меловые скалы Дувра.