Эрик Ларсон - Страх и надежда. Как Черчилль спас Британию от катастрофы

Дом нуждался в кое-каких улучшениях, но им то и дело мешала война. Мастер, вешавший шторы, исчез, не закончив работу. Его телефон не отвечал – в трубке стояла глухая тишина, и Памела решила, что его лондонский дом разбомбили. Столяра, нанятого для изготовления буфетов, отозвали – он должен был выполнить какой-то заказ для правительства. Он обещал подыскать кого-нибудь еще, кто смог бы доделать работу, но сомневался, сумеет ли его преемник найти необходимое дерево – товар, ставший дефицитным во время войны.

В доме имелось девять спален, и скоро все они наполнились жильцами. Тут стала обитать Няня; Диана с семьей; экономка; еще несколько работников; и, конечно, сюда вот-вот предстояло вселиться Памеле с младенцем, которого она звала то Оладушком, то Премьерчиком. Кроме того, мисс Бак, секретарша Рандольфа, пригласила своих соседей пожить в этом священническом доме – после того как бомба уничтожила их собственный. Мисс Бак очень извинялась, но Памела признавалась, что она в восторге. «Для нас это очень хорошо, – замечала она в письме Рандольфу, – потому что вчера местные власти пытались вселить к нам 20 детей, а мисс Бак честно сказала, что у нас и без того негде повернуться» [676] Pamela Churchill to Randolph Churchill, Sept. 17 and 18, 1940, RDCH 1/3/5 File no. 1, Randolph Churchill Papers. .

Но временная разлука с этим домом вызывала у нее беспокойство. «Жалею, что я прямо сейчас не могу приехать туда и посмотреть, что происходит, – признавалась она ему. – Я в полном восторге, что у нас живут эвакуированные, поскольку я сама в моем нынешнем состоянии мало что могу сделать, чтобы кому-то помочь, но я бы с удовольствием хозяйничала там сама, и я втайне надеюсь, что они не изгваздают наш милый дом».

Арендная плата была очень невысока, но содержать этот дом оказалось дорого. Одни только новые шторы и занавески оценивались в 162 фунта (примерно 10 000 сегодняшних долларов). К счастью, Клементина заранее согласилась оплачивать все соответствующие издержки. Но финансовые тяготы супругов все равно усиливались. «Пожалуйста, дорогой, оплати счет за телефон», – как-то раз написала Памела мужу [677] Там же, Sept. 9, 1940, RDCH 1/3/5 File no. 1, Randolph Churchill Papers. .

Его собственные расходы в Шотландии также стали поводом для беспокойства. Он жил и тренировался вместе с очень богатыми членами своего клуба «Уайтс», которые и организовали десантно-диверсионный отряд, и в этом таилась опасность. «Дорогой, – писала ему Памела, – я знаю, теперь это очень трудно, потому что ты живешь вместе с таким количеством богачей, но ты все-таки попытайся немного экономить на своих счетах за питание и т. п. Помни, мы с младенцем Уинстоном готовы голодать ради тебя, но мы все-таки предпочли бы этого избежать» [678] Там же, [n.d. (без даты), но, скорее всего, октябрь 1940 года], RDCH 1/3/5 File no. 2, Randolph Churchill Papers. .

Вечером 14 октября 1940 года, в понедельник, пока Черчилль ужинал со своими гостями в свежеукрепленных Садовых залах на Даунинг-стрит, 10, бомба упала так близко к зданию, что при взрыве вылетели все стекла, а кроме того, оказались полностью разрушены кухня и гостиная. Вскоре после этой бомбардировки Клементина писала Вайолет Бонем Картер: «У нас нет ни газа, ни горячей воды, готовим на керосиновой плитке. Но, как прошедшей ночью крикнул Уинстону из темноты один человек, "просто шикарная жизнь – если только мы не дадим слабину!"» [679] Pottle, Champion Redoubtable , 230.

В тот же вечер, когда был нанесен удар по Даунинг-стрит, 10, серьезный ущерб был нанесен и расположенному неподалеку зданию Казначейства. Прямое попадание уничтожило клуб «Карлтон», популярный среди высших чиновников черчиллевского правительства: некоторые из них находились в столовой клуба, когда произошел взрыв. Гарольду Никольсону об этом подробно рассказал один из гостей клуба – будущий премьер-министр Гарольд Макмиллан. «Они услышали, как бомба с визгом несется вниз, и инстинктивно пригнулись, – записал Никольсон в своем дневнике 15 октября. – Потом раздался оглушительный грохот, погас верхний свет, и все наполнилось запахом бездымного пороха и пылью от обломков. Боковые лампы на столах по-прежнему горели, мутно просвечивая сквозь густой туман, который опускался на все, покрывая их волосы и брови толстым слоем пыли». Когда бомба сдетонировала, в клубе присутствовало около 120 человек, но никто серьезно не пострадал. «Невероятное везение», – заметил Никольсон [680] Nicolson, War Years , 121. .

Поскольку главная резиденция британского правительства, судя по всему, подверглась целенаправленной атаке, благоразумие требовало внеочередного отбытия в Чекерс. Поспешно подготовили автомобили, собрали секретарей и секретарш. Привычный кортеж тронулся в путь, медленно продвигаясь по улицам, усеянным обломками. Через десяток миль пути Черчилль вдруг спросил: «А где Нельсон?» Имея в виду, разумеется, кота.

Как выяснилось, в премьерской машине Нельсона нет; в других автомобилях его также не нашли.

Черчилль велел своему водителю развернуться и отправиться обратно к дому 10 по Даунинг-стрит. Там секретарь загнал испуганного кота в угол и накрыл его мусорной корзинкой.

Нельсона благополучно поместили в автомобиль премьера, и вскоре кортеж возобновил свой путь [681] J. Gilbert Jenkins, Chequers , 146. .

В ночь на воскресенье, 20 октября, Джон Колвилл находился в Лондоне и испытал на себе особое внимание люфтваффе к Уайтхоллу (во всяком случае создавалось впечатление, что немцы старательно выцеливают это здание). Поужинав дома, он отправился обратно на работу – на машине, которую армия недавно предоставила сотрудникам черчиллевского аппарата. Впереди небо озарялось оранжевым свечением. Он попросил водителя повернуть на набережную Виктории, идущую вдоль Темзы, и увидел, что на другом берегу реки объят пламенем какой-то склад – прямо за Каунти-холлом, эдвардианской громадой, напоминающей крепость: в этом здании работало муниципальное правительство Лондона.

Колвилл тут же понял, что этот пожар будет служить маяком для новых бомбардировщиков. Его водитель погнал на Даунинг-стрит. Машина въехала на территорию Уайтхолла, как раз когда бомба ударила в здание Адмиралтейства, выходящее на площадь Хорсгардз-пэрейд.

Водитель остановил машину возле входа в галерею, которая вела к зданию Казначейства. Колвилл выскочил наружу и пешком направился к дому 10. Спустя несколько секунд повсюду вокруг него стали опускаться зажигательные бомбы. Он быстро лег на землю и замер.

Загорелась крыша министерства иностранных дел. Две зажигательные бомбы попали в здание Казначейства, и без того серьезно поврежденное; другие опустились на открытое пространство.

С бьющимся сердцем Колвилл помчался к дому 10 и проник внутрь через аварийный выход. Вечер он провел в черчиллевской укрепленной столовой, располагавшейся в цокольном этаже. Остаток вечера и ночь оказались вполне спокойными, несмотря на то что звук здешнего электрического вентилятора очень напоминал Колвиллу шум немецкого самолета [682] Colville, Fringes of Power , 1:318. .