Вячеслав Тюев - Голос из толпы. Дневниковые записи

Но вот показался жилой дом, потом второй, третий, похожие друг на друга, как куриные яйца.

Опять проехали мимо покинутого хозяевами дома, на этот раз двухэтажного.

Брошенные дома выглядели прочными, и, странное дело, многие были добротнее жилых, среди которых я увидел покосившиеся, даже полуразрушенные… Одна половина дома, рассыпаясь трухой, криво оседает к земле; другая половина по всем признакам заселена. Наконец мы проехали мимо вовсе развалившегося дома: бревна, как карандашные огрызки, грудой лежали на земле. Над ними одиноко возвышалась печная труба. Дальше, через дом снова развалина.

Людей нигде не было видно. Ребятишки – и те не выбежали нам навстречу. Машина, проехав почти всю деревню, остановилась у предпоследнего дома. Отсюда была видна околица – изгородь, перегораживающая дорогу, за нею проглядывалось поле.

Из дома выскочил человек и побежал к машине. Я услышал, как хлопнула дверца кабины. Это вышел начальник. (Как вскоре выяснилось, рабочие называли «начальником» заводского парторга.)

Бежавший к машине радостно сиял. Он даже вытянул на бегу руку, как бы в нетерпении поприветствовать гостей.

Мы трое, сидевшие в кузове, спрыгнули на землю. Из кабины выглядывал шофер. Я уже понял, что никакой платы за проезд с меня требовать не будут.

– Наконец-то, наконец-то приехали, а то мы заждались! А у нас ваш трелевочный трактор стоит без действия. Понимаете, тракториста не найти! Ну, а как вы, хорошо доехали? Когда из Ленинграда?

Это был председатель колхоза.

Когда парторг сказал, что с ними приехал тракторист, который будет работать в колхозе две недели, Судзиловский (председатель) возликовал:

– Вот спасибо, большое спасибо! А то, понимаете, такая мощная техника попусту простаивает! Обидно. Это нам большая подмога – трактор, лес будем возить, избы починить надо, а то, если сверху взглянуть на деревню, все равно что после бомбежки. Трудно живем. С деньгами беда: в колхозной кассе 160 рублей…

Забавным оказался председатель. Много в нем было ребяческого. Худощавый, как подросток, но и голос имел высокий, звонкий, лицо маленькое, с глубоко впавшими щеками. Короткие брюки открывали полуботинки, на которые складками сползали носки. И, как мальчишка, он был шумный, восторженный. Разговаривая, размахивал руками, глаза – сияющие. Даже при словах «трудно живем» выражение его лица не изменилось.

– Вы обождите вечера, – сказал он мне. – Вечерами сюда, к правлению, иногда приходит молодежь. У нас комсорг есть. Теперь-то он в поле, а к вечеру придет.

Рабочие стали разгружать машину. Председатель с парторгом пошли в правление, и я – за ними.

Правление колхоза находилось в большом двухэтажном доме с маленькими окнами и низкой дверью. Крутая лесенка вела наверх – на первом этаже жила колхозная семья. Под лесенкой возились козы.

В огромной комнате правления находился один-единственный стол да вдоль стен стояли лавки. За столом расположился молодой мужчина, он курил и что-то писал. На одной из лавок сидели двое колхозников.

По мере того как рабочие вносили вещи в правление, Судзиловский возбуждался все больше.

– Хо, какая вывеска! – восклицал он, вертя в руках фанерную доску с выведенными на ней масляной краской словами «Правление колхоза “Разгар” Явосемского сельсовета». – Теперь хоть лопни, а надо строить новое правление!

– Для нового другую привезем, – отозвался парторг.

В следующую минуту Судзиловский кидается к писарю:

– Поди сходи, там хороший ящик привезли. Что-нибудь вроде несгораемого шкафа сделаешь. Всё деньги держать будет в чем. Лучше, чем с собой носить.

– Да какой там ящик! – отмахивается кассир. – Зачем он мне?

Вдруг председателя осеняет новая мысль:

– Здорово! У нас теперь есть тракторист. – Обращается к кассиру: – Николай Иваныч, они нам тракториста привезли. Знаете (парторгу), к нам два слесаря с завода приезжали – надо было косилки починить, – а они по косилкам не специалисты. Приехали, поудили рыбку и уехали. Эх, зачем было посылать их сюда! Уж лучше бы мы те косилки за свои 160 рублей починили! А то ради них двух понимающих людей прислали. Ведь какие государственные деньги на это потратили!

Шефы привезли радиоприемник с запасом батарей – огромный, чуть не с человеческий рост ящик. Батареи были необходимы – электричества в колхозе не было, как и телефонной связи с центром.

По словам Судзиловского, загвоздка была в столбах. Для того чтобы провести электричество от соседнего колхоза, необходимо иметь столбов на десять километров.

– Теперь будем слушать Москву. Подумать только: Москву!

В разговор вступили двое колхозников, оба старички: как, мол, хорошо слушать радио и знать, где что творится. С радио перекинулись на телевизор. Судзиловский когда-то смотрел телевизионные передачи и начал с жаром распространяться о них. Выражение его лица переменилось. Оно стало серьезным, даже строгим.

– И цирк можно смотреть? – спросил один из старичков.

– А как же, и цирк!

– Комедия. Сижу я, значит, дома, пью чай и смотрю на представление в цирке.

– Надо ж было придумать! – подал голос второй старичок.

– Теперь борьба идет за цветное изображение. Чтоб изображение было цветным, как в цветном кино.

– И сколь тому товарищу дали?

– Нет, это не наш, не советский изобрел, – продолжал председатель. – В Европе, в Америке телевизоры уже давно. И у нас до войны были. Только не в массовом распространении. Ну, конечно, каждая капиталистическая страна свой секретик не отдавала! Наши советские ученые сами дошли, что к чему. Весь секрет в лампе! Есть такая лампа в телевизоре, на ней изображение получается. У нас уже перегнали Европу и Америку в этом деле! У них изображение в клеточках, а у нас чистое. Сейчас наши советские ученые стараются, чтобы наши телевизоры были еще лучше. Конечно, тот человек будет отмечен правительством, если что новое предложит, Сталинскую премию или еще какую-нибудь ему дадут.

Потом Судзиловский куда-то исчез. Вернувшись, стал зазывать шефов к себе в дом:

– Пойдемте, перекусите чего-нибудь. Не ахти что, а все же… Молочка попьете. Отдохнете. Поди, устали.

Шефы, двое рабочих и шофер, оглянулись на меня:

– Идем с нами!

– Да, да, идемте. Жена моя приготовила кое-что…

Мысль, что я увеличу число «нахлебников» радушного председателя, вынудила отказаться от приглашения. Я сказал, что сыт, однако не прочь отдохнуть, и хорошо бы на сеновале.

Меня отвели на сеновал. Правда, вместо сена я нашел там только матрац, набитый сеном.

Кругом царила тишина, пахло хлевом, над головой в просветах дырявой крыши голубело небо, далекое, чистое и заманчивое.

Еще дошкольником я бывал летом в деревне моего отца, на Новгородчине, и теперь в памяти стали оживать картины далекого детства.