Вячеслав Тюев - Голос из толпы. Дневниковые записи

И в «Коммунисте» – статья, полная намеков о причине снятия Хрущева. И все тот же эзопов язык 91.

На улицах, у газетных стендов люди вроде бы спокойны, даже равнодушны, будто им сообщили об очередном дожде в сводке погоды: мол, наплевать на Хрущева и на тех, кто потом будет, все они – пауки в банке.

Так это или не так?

А еще вчера в типографии: Хрущев, Хрущев, цитаты… Сегодня же – приказ: ни слова о Хрущеве, ни единой его цитаты. Словно и не было человека.

Сидит, корпит над макетом газеты редактор «Кировца», у него переверстка: дал в своей газете хрущевскую цитату.

С утра у всех делающих сегодня газеты вопрос: перепечатывать сообщение о свержении или нет? 92

Лев Захарович, выпускающий: перепечатывать! Я уж знаю – в подобных случаях всегда дают сообщение. Если не дадите, ломать полосы придется, через два-три часа позвонят из обкома: давать…

Но нет, не позвонили. Я позвонил в обком. Телефон молчит, словно там набрали в рот воды. Там, верно, не до нас, гадают, что-то с ними будет, кого и как коснется. Да, может, еще и потому молчат, что «ценное» указание сегодня напомнило бы культовские времена?

Среди нас, газетчиков, страсти постепенно разгораются. В коридоре газетного сектора, в его комнатках образуются группки. В голосах все больше возмущения.

Входит один:

– Да, какой бардак!

– Где мы живем? Где? – ему в ответ.

Третий:

– Вообще грустно.

Четвертый:

– Да, грустно. Очень грустно. Противно даже делается.

Пятый:

– Ну и зачем врать? По личной просьбе, из‐за состояния здоровья… Так бы и сказали: развалил!

И вот уже вечер.

– Я сейчас подписываю газету, – говорит один наш коллега. – Никаких там изменений нет? А то уж веру потерял.

В ответ:

– Пока нет.

Все смеются.

В уголку собрались газетчики-старички. Говорят тихо-тихо. Сергеев, редактор «Красного треугольника», рассказывает про какое-то неопубликованное письмо репрессированного адмирала Раскольникова. Тот сбежал во Францию и написал Сталину: возвращаю вам пригласительный билет в социализм, от которого вы далеки. Из партии Ленина вы сделали свою собственную партию. Всех лучших людей вы убили. Даже Мейерхольда, такого далекого от политики 93.

– Да, трагедия, – вставляет другой старичок.

Еще старичок:

– А ведь про Якира, которого сейчас реабилитировали, Хрущев еще в те времена сказал: собаке собачья смерть.

Сергеев:

– И Троцкий был не шпион, не агент Америки, а просто идейно боролся – так сталинисты в Южной Америке кирпичом его по голове из‐за угла… И личный его архив в Турции сожгли.

Вмешался молодой редактор:

– Говорят, Тольятти в предсмертном письме правильно ставил вопрос: надо разобраться, почему, в какой обстановке вызревает культ.

Разговор все больше распространяется на обстановку в стране, на сложившуюся систему, когда народ ничего и ни о чем не знает, а только голосует и пр.

Приехал с Невского завода сотрудник «Молота» Юра Кочугуров:

– В парткоме завода собрали руководящий состав. Секретарь парткома Великанов говорит: «Некоммунисты выйдите!» Двое встали и вышли. Тогда Великанов сказал: «Хрущева сняли из‐за культа, за развал сельского хозяйства» (а еще вчера кричали: развал – при Сталине, а Хрущев и ЦК подняли!). «За то, что за границу ездил с семьей, а членам ЦК не позволял». Я, – продолжает Кочугуров, – спрашиваю: «А как же объяснить людям: “верный ленинец”?» Великанов усмехнулся: «Это вы, газетчики, виноваты. Вы так назвали». Гм, газетчики. Впрочем, что мог ответить Великанов? Действительно, усмешкой только…

Встревает еще один из моих коллег:

– Я вчера в половине пятого был в обкоме. Там – растерянность. Каждый начальник: как бы себя уберечь. Даже в газеты звонить приказали мелкой сошке – инструкторам: мол, дайте указание задержать первые полосы.

…Не правительство, циркачи какие-то. Говорят одно, а в жизни – другое. И весь народ, вся заграница об этом цирковом представлении знает («Некоммунисты выйдите!»). Так нет, каждый раз одно и то же: недомолвки, близкие ко лжи, и сама ложь. Вот и это объяснение: в связи с состоянием здоровья… И про космонавта, который еле выжил, официально объявляют: самочувствие отличное, уря! Полет, говорят, был запланирован на длительное время. Недаром же в программах радиопередач, опубликованных вечером в газетах, было указано «Полет продолжается», а в 10 утра следующего дня по радио вдруг сообщили: полет закончен, программа полета выполнена. Опять ложь. Но правду народ и весь мир все равно узнают. Запад даже раньше. Так зачем же так делать? Кого обманывают? Себя?

Кто они? 30–40 человек, стоящих у власти. После очередной грызни за власть спустят народу предложение: одобряйте, уря! Как однажды, чему я был свидетелем: на завод, в партком, позвонили из обкома с указанием срочно провести собрание. Рабочему, пока он стоит у станка и, конечно же, еще ничего не знает, в спешном порядке пишется выступление: одобряем мудрую политику партии, уря!!!

Грызутся… Хрущев клеймит Сталина, сейчас поносят Хрущева. А кто и кого дальше? Со страной (и какой страной!) обращаются как с игрушкой. Каждый победитель в той грызне делает с игрушкой что хочет, проводит любые эксперименты, благо страна богата природными ресурсами, покрывает любые глупости экспериментаторов, да и народец безропотный, доверчивый и недемократичный по своему историческому «воспитанию», привыкший к указам сверху.

Сейчас начнут говорить и уже говорят: это напортачил Хрущев, а еще совсем недавно приказывали кричать «ура» Хрущеву, и народ кричал – официально, с трибуны. Между собой же – анекдоты… Например, о культе Хрущева когда еще в народе начали травить анекдоты! Народ все видит, чувствует, и намного раньше, чем власти предержащие. Хотя интересно: кто их сочиняет, анекдоты?

Почему же все-таки народ молчит? Лишь только закулисничает. Почему узурпаторы, кучка людей, заправляют? Может, сейчас власть возьмут «хорошие» и народу повезет. Как в лотерее. А может…

Сначала, в 30‐х годах, народ подавал голос протеста, так это кончилось тысячами и тысячами загубленных душ. Репрессии, а затем и развенчание Сталина подавили народ, его инициативу и веру, способствовали замыканию каждого в своей скорлупке, и сейчас народ, рядовой рабочий и начальник цеха (и министр – вспомним рассказ Богданова о тесте!) предпочитают думать о собственном, прежде всего материальном, благополучии, ничего больше не остается. Ануфриев – наиболее яркое порождение нынешней эпохи. Из-за всего этого народ переродился в жвачное животное с единственным помыслом о собственном брюхе, его некогда революционный дух и дух Отечественной войны вдруг выветрились. И потому кричат лениво «ура». Часть народа вообще во всем разочаровалась, не скрываясь говорит: нет и не будет правды, но тоже – «ура» и тоже все более переходит к «идее» своего брюха. В общем, весь этот обман, отсутствие подлинной демократии народ хорошо видит, особенно молодежь. Сравнивает с красивыми словами нашей глупой, шкурнической пропаганды и… совершенно развращается. Живет без веры в бога и черта. С водкой и девкой. Вот, в частности, причины распущенности. А не отсутствие преподавания половых вопросов в школе, как пишет «Литературка»… Или наша цензура. Сами ее работники называют себя цензорами, я даже стащил у них кадровую карточку (как вещдок), где печатно представлена графа: «цензор (такой-то)». Но ведь официально у нас отрицают наличие цензуры и цензоров. Их заведению дали название «горлит», никому не понятное, даже самим цензорам. То, что есть цензура, не страшно. Но то, что скрывают, что у нас есть цензура, – это как раз и страшно. Это ложь. И про царские времена, где была цензура, а у нас… тоже ложь.