Софья Голицына - Нам не дано предугадать [litres]

Г-н К. настаивал на том, чтобы немедленно покинуть эту часть Сибири, так как в любой момент мы могли наткнуться на небольшой отряд красных. Он намеревался пройти к Ишиму не прямым путем, а сделав большую петлю к северу, чтобы избежать линии фронта. Это могло удлинить путешествие до 500 верст вместо трех сотен. План был принят нами не без колебаний, так как он уводил нас очень далеко от семей, но выбора не было. В тот же день мы наняли три тройки и начали наше длинное путешествие. Путешествие по Сибири с ее немощеными дорогами, пересекающими леса и болота, даже и на телегах, специально для этого приспособленных, не легкое дело. Представь большую корзину, устланную сеном и водруженную на две жерди, соединенные с осями, эти упругие жерди заменяют рессоры и действительно смягчают (правда, в очень малой степени) неровности дороги. Кучер сидит в передней части корзины и правит тремя лошадьми, которые движутся, если дороги хорошие, со скоростью от 13 до 16 верст в час. По хорошей гладкой дороге ехать так – большое удовольствие, удобно лежишь на сене, наслаждаясь теплой погодой, красивыми видами, скоростью, с которой передвигаются лошади, и позвякиванием маленького колокольчика, привязанного под дугой. Но если дорога, как это часто бывает, скверная и неровная, то такое мучение чувствовать спиной и ногами малейшую рытвину. Тебя стукает и подкидывает во всех направлениях и приходится придерживаться руками, чтобы смягчать удары.

Мы ехали по степям, покрытым красивыми дикими лилиями и ирисами, по лесным дорогам, на которых перекрещивались корни деревьев, делая их невыносимыми, и по болотам, где дороги были вымощены положенными крест-накрест бревнами и ветками, чтобы путники не погрузились в грязь. Такие места нам приходилось проезжать медленно, чтобы не сломать повозки, а также и спины, хотя последнее соображение не много значило для наших возниц. Другой неприятностью, от которой мы сильно страдали при этой медленной езде по болотам, были комары. Никогда в моей жизни не видел я такого количества этих ужасных созданий! Они покрывали спины наших бедных лошадей, образуя такой плотный рыжеватый слой, что шкура не была видна. Они кружились над нашими головами, проникая в нос и рот и кусая все участки тела, не прикрытые одеждой. Несмотря на жару, мы были вынуждены закутать шеи полотенцами и держать руки в карманах или размахивать ветками над головой, чтобы отгонять их.

После дневного перехода в восемьдесят или девяносто верст с одной остановкой на обед вечером мы подъехали к деревне и выбрали для остановки дом, выглядевший наиболее зажиточным, сменили лошадей и переночевали. Так как у нас был выбор места для ночевки, то мы обычно выбирали деревню татарскую или со старыми поселенцами, и те, и другие были антибольшевистски настроены, и на них можно было положиться. Что касается новых поселенцев, то земли у них было меньше и жили они в худших условиях, больше склонялись к большевизму и могли доставить нам трудности.

В этой части Сибири большинство было старыми поселенцами, и жили они очень зажиточно. Мы всегда могли достать молоко, яйца и хлеб, иногда мясо и также свободную комнату для ночевки. В комнату вносились охапки сена, расстилались на полу и покрывались простынями. Это были наши постели, и они были бы очень удобными, особенно после долгого и изнурительного путешествия, если бы не жара и комары, а иногда и другие насекомые, очень мешавшие нашему отдыху. Утром, пока воздух был прохладным, мы отправлялись в путь, так чтобы провести самое жаркое время дня в другой деревне, расположенной в сорока-пятидесяти верстах.

Однажды в маленькой деревушке на тракте между Ишимом и Тобольском после обеда и отдыха для людей и лошадей к нам подошел старый крестьянин и спросил, куда мы направляемся. Мы сказали, что в сторону Ишима.

– Будьте осторожны, если не хотите, чтобы вас поймали большевики.

– Какие большевики? Что ты хочешь сказать?

– Мы только что получили приказ, принесенный из соседней деревни, приготовить восемьдесят телег для отряда красных, направляющихся этой дорогой от Ишима. Люди говорят, что их там разбили, и теперь часть из них направляется в Тобольск. Если вы поедете этой дорогой, вы точно встретите их через час или два.

Мы поблагодарили старика и решили спрятаться в лесу, пока отряд не пройдет.

Из нашего укрытия мы могли видеть часть дороги и с нетерпением ждали, чтобы красные проехали, тогда мы смогли бы двигаться дальше. Часы проходили, начался дождь, а нам приходилось тихо сидеть под деревом. Мириады комаров атаковали нас, а мы не могли отделаться от них. Нельзя было и думать разжечь костер, чтобы не привлечь к себе внимание. Темнело, и наши возницы потеряли терпение. Мы решили поехать, думая, что старик дал нам неправильную информацию. Даже если мы встретим отряд, тишина ночи поможет нам услышать их приближение заранее, и темнота спрячет нас в лесу. Но как раз, когда мы выбрались на тракт, мы услышали шум телег, цоканье лошадиных копыт и лай собак в деревне. Мы едва успели повернуть наши тройки и спрятать их ярдах в пятидесяти от дороги, как появились телеги отряда. Сами мы спрятались в кустах у дороги и наблюдали за ними, медленно едущими одна за другой с молчаливыми, угрюмыми людьми, сидевшими по два, по три в каждой телеге с винтовками в руках. Когда все восемьдесят телег проехали и вдали затих шум, поднимаемый ими, и улеглась пыль, мы вышли из своего укрытия и с чувством большого облегчения двинулись в направлении, противоположном тому, куда направлялись красные. Что бы ожидало нас, не предупреди нас старик вовремя? В любом случае встреча с побежденным жестоким врагом привела бы к тому, что у нас отняли бы все наши деньги и пожитки, если не жизнь.

Остаток путешествия прошел без приключений. На шестой день мы оказались на плодородных, засеянных пшеницей землях, окружавших Ишим. В Ишим мы въехали тем же вечером. Это было первое место, которое мы видели освобожденным от ига большевиков. Как приятно было видеть солдат и офицеров Словацкой армии с красными и белыми полосками на фуражках и добровольцев недавно сформированной Сибирской армии с зелеными и белыми знаками отличия! Казалось таким необычным после девяти месяцев жизни при большевиках читать плакаты на стенах, призывающие каждого присоединиться к антибольшевистскому движению или принять участие в земских и муниципальных выборах. Какая разница в том, что мы видели на улицах здесь и к чему привыкли в Тюмени! Это напомнило мне о чувстве свободы, испытанном мной в первые дни освобождения из тюрьмы. Мне казалось, что это чувство пробуждения от кошмара испытывалось всеми.

В тот же вечер мы сели в поезд и после ночи отдыха в спальном вагоне прибыли в Омск. Мы остановились в доме г-на К., во дворе его огромного мукомольного завода. Хотя Омск на четыре сотни верст к востоку от Ишима и, значит, дальше от Тюмени, мы решили остаться здесь до падения Тюмени, что, как нам сказали, не ожидалось вскоре. В Омске была Ставка штаба Добровольческой армии и недавно созданное Сибирское правительство. Здесь мы могли располагать последними новостями.