Алексей Асмолов - Фронт в тылу вермахта

На заседании в землянке на Прашивой выступил Шмидке. Он говорил, что словацкий народ не прекратит борьбу, не сложит оружие. Словаки ненавидят захватчиков и предателей родины, своей борьбой они ускорят приход Красной Армии, которая поможет чехам и словакам обрести национальную независимость. Борьба предстоит суровая, но она закончится неизбежной победой народа.

— Не теряя времени, нужно создавать из разрозненных войск, населения, ушедшего в горы, партизанские отряды, переводя на методы партизанской борьбы все, что можно, — заявил Шмидке.

Он предложил назвать старые и вновь созданные партизанские силы Народно-освободительной армией и переименовать Главный штаб партизанского движения Словакии в Главный штаб партизанского движения Чехословакии. Шмидке предложил также назначить меня командующим партизанскими силами в Чехословакии. В соответствии с правом, предоставленным Словацким национальным советом его президиуму, а в чрезвычайных обстоятельствах отдельным его членам — а именно такие обстоятельства сложились в конце октября в восставшей Словакии, — я с согласия и одобрения также руководителей Компартии Чехословакии и Словакии, оказавшихся на Прашивой, был назначен на этот пост. Думаю, что такое назначение было выражением исключительного доверия словацких товарищей, коммунистов к Советскому Союзу, советским коммунистам, тем советским людям, что оказались в Чехословакии в трудный для страны час и разделили вместе с чехословацким народом его судьбу.

На совещании было решено превратить 2-ю воздушно-десантную бригаду в партизанскую часть. Поступило предложение назначить комиссаром к полковнику В. Пршикрылу советского капитана М. Глидера, который пришел на Прашиву с бригадой, имел опыт партизанской борьбы на территории СССР.

На этом совещание закончилось.

Был поздний час. Все стали располагаться на отдых, когда в землянке появился полковник Пршикрыл и доложил, что с новым командующим хочет встретиться представитель англо-американской миссии, оказавшейся в горах вместе с остатками бригады.

Это был майор американской армии Стукер, представившийся как глава англо-американской миссии, состоявшей из 36 офицеров американской и английской армий. Как я узнал позже, Стукер был летчиком, сбитым над Чехословакией и волею судеб оказавшийся вместе со своими согражданами на Прашивой. На самом деле не было единой миссии, а были отдельно американская и английская военные миссии, которые возглавляли соответственно капитан армии США Грин и майор армии Великобритании Сегмер. Однако по каким-то причинам Грин и Сегмер пожелали остаться в тени.

Стукер был в кожаном пальто, на голове его крепко сидела форменная фуражка с высокой тульей. Ботинки на толстой подошве, зашнурованные по щиколотку, безошибочно свидетельствовали о принадлежности Стукера к одной из наших западных союзных армий. Американскому майору было не более сорока, возможно, мы были с ним одногодки. Однако не в пример мне он отличался высоким ростом. Я предложил гостю сесть.

Шверма, знавший английский, перевел:

— Американец спрашивает, можете ли вы говорить по-английски?

— Скажите, что я могу говорить по-турецки.

Майор недоверчиво посмотрел на меня:

— Русский полковник шутит…

— Разве сейчас время шутить? Я действительно изучал в военной академии турецкий язык и мог бы на нем объясниться.

Но американец не знал турецкого. Тогда мы стали говорить через переводчика, которым выступал в основном Шверма.

В землянке топилось несколько печек. На столе стоял фонарь «летучая мышь» и свечи. Было тепло. Стукер расстегнул пальто.

— Так какие будут вопросы? — обратился я к нему.

Стукер пояснил, что на Прашиву пришла вся англо-американская военная миссия, направленная в Словакию после начала восстания правительствами своих стран и находившаяся все это время при штабе повстанческой армии. Цель миссии — поддерживать связь с союзным СССР военным командованием США и Великобритании. До ухода в горы все было в порядке. А теперь в силу сложившихся обстоятельств миссия не имеет радиостанции. Поэтому он просит выделить радиостанцию, шифр у них сохранился.

— Такой возможности не имеем, — ответил я, — если — есть необходимость, мы сообщим о вас в Москву, о всех ваших просьбах, как только развернем свою рацию.

— Нет, — американец покачал головой, — сообщать пока ничего не надо. Мы бы предпочли работать на рации сами.

Пришлось повторить, что такой возможности у нас действительно нет. Каждая рация на счету. Если в будущем они появятся, поможем.

Майор кивнул головой.

— А где ваш автомат? — спросил я.

— Автоматов у нас нет, — отозвался Стукер, — наша миссия не предназначена для открытого боя. У нас совсем другая задача. Мы имеем только пистолеты.

— А если понадобится применить оружие, как вы будете воевать без автоматов?

— Я имею указание от наших правительств не ввязываться в войну, а сделать все возможное, чтобы сохранить жизнь членам военной миссии. Мы прибыли сюда не воевать, а советовать, консультировать.

— Самое лучшее, что сейчас можно сделать для сохранения вашей миссии, это воевать вместе с нами, — заметил я.

Но американец покачал головой:

— Мы не имеем на это указаний.

— Ну и что вы намерены делать дальше?

— Мы хотим быть при партизанах, если вы позволите. Мне нужно сохранить жизнь моих коллег.

Я повернулся к Пршикрылу.

— Миссия находится при вас. Пусть она при вас и останется. Американский майор ушел.

Весь день 29 и 30 октября мы приводили в порядок 2-ю воздушно-десантную бригаду.

Перед десантниками выступил комиссар бригады капитан Михаил Глидер. Его речь была короткой.

— Кто не хочет воевать, — сказал он, — пусть уходит. Борьба будет трудной, без жертв не обойтись. Но мы победим. Победим потому, что с нами весь народ, потому что к нам идет Красная Армия.

560 солдат, 6 ротмистров и 32 офицера из 2-й воздушно-десантной бригады, то есть все, кто оказался тогда на Прашивой, остались с партизанами.

Все это время внизу, в долине, слышались автоматные и пулеметные очереди, отдельные выстрелы, взрывы гранат. Разведчики доносили, что вокруг Прашивой рыскают гитлеровские солдаты. Нередко партизанские засады вступали в бой с противником. Видимо; враг нащупал нашу базу, но пока не имел сил, чтобы атаковать ее.

Ночь с 30 на 31 октября оказалась особенно неспокойной. На одну из наших застав в темноте наткнулись каратели, подошедшие почти вплотную к высоте 1648. Огнем партизан они были отогнаны. Был взят в плен немецкий обер-ефрейтор. От него стало известно, что вокруг Прашивой действует множество отрядов противника. Руководство восстанием решило с рассветом покинуть Прашиву и уйти на восток, в район горы Дюмбер.