Феликс Хартлауб - В особо охраняемой зоне. Дневник солдата ставки Гитлера. 1939– 1945

Иногда в каком-нибудь соседнем номере проходит шумная вечеринка, и тогда из обложенного подушками граммофона раздается голос французской певицы Люсьен Буайе с ее знаменитыми шлягерами: «Поговорите со мной» и «Вишневое время». Бутылки же с шампанским постоянно охлаждаются в ванной под шумной струей холодной воды.

Особенно любезен по ночам лектор со своей молодой женой, которая, словно находясь в лифте, объявив по громкоговорителю: «Гимнастика для немецких женщин», начинает ее вести. Весьма популярны также ночные звонки непрошеных знакомых или вообще чужих людей, например:

– Я говорю с фрейлейн Мейер?..

– Кто?.. Как?.. С вами говорит секретарь миссии Х. Что за бесстыдство вы себе позволяете? Будить человека посреди ночи! Я прикажу полиции выселить вас из номера! Хотя нет, подождите, завтра о вас будет доложено господину послу! Вам наверняка не терпится снова оказаться на фронте. Что ж, вы скоро обо мне услышите!

Пожилой профессор разместился в тесном номере между лифтом и туалетом. Поэтому его чемоданы, возвышаясь, словно башня, торчат в коридоре, мешая проходу. Там же хранятся сложенные в стопки старые газеты, которые он никогда не читает, а просто собирает. К этому добавляются разные путеводители в двух, а то и трех экземплярах. Ходит он, опираясь на сучковатую трость, снабженную на конце железным наконечником, и в предназначенной для лета большой соломенного цвета панаме, а также в желтой, не то льняной, не то шелковой куртке.

На каминной полке стоят бутылки с коньяком, а также шикарные издания с гравюрами стихотворений французского поэта-символиста Шарля Бодлера «Цветы зла», «Арабские ночи», «Сад мучений» и другие. Между прочим, на площади Фюрстенберг обнаружился книжный магазинчик, в котором в определенные дни можно приобрести лучшие порнографические издания. Такие книжки удобно носить в карманах кителя.

Бросаются в глаза электрические камины с бесконечно длинными шнурами и различные пустые расписные подносы, которых в нужном месте так не хватает. Ведутся бесконечные разговоры с коллегами, каковые такими вовсе не являются. При этом горничные с головокружительным запахом духов при входе в номер должны двигаться быстро, чтобы не отвлекать постояльцев от этого.

Заслуживает внимания и лифт, который обслуживают целых три служащих отеля. Причем один из них – высокий сухощавый индеец, походящий на марионетку, источающую предупредительность и жизнерадостность. Другой – шустрый маленький и хрупкий кельт с узенькой бородкой и зачесанными назад волосами, на лице которого застыла любезная и слащавая улыбка. От него только раз пахло шнапсом, и тогда он был вынужден опираться о стенку лифта. Это случилось той ночью, когда ему пришлось часами поднимать и опускать на лифте офицеров люфтваффе, устроивших бал на втором этаже. «О-ля-ля, сегодня, кажется, весь мир решил здесь собраться», – приговаривал он тогда.

Третьим лифтером является услужливый подросток-посыльный с усеянным пурпурными прыщами лицом, который, не отрывая глаз от небольших сброшюрованных криминальных романов, не глядя, нажимает на кнопки лифта.

Не менее ярким персонажем в отеле является и симпатичная девушка-уборщица в туалете, расположенном в узком проходе между холлом и рестораном зала ожидания. С коротко стриженными волосами и ниспадающей на лоб челкой, она всегда облачена в синий халатик из серии «не забывай меня» и говорит мягким глубоким голосом. Ее отличает грациозный изгиб шеи. Похоже, она из славян, может быть полячка? На это намекают ее большой, немного курносый нос, вытянутый подбородок и слегка впалые щеки.

В сферу обслуживания этой девушки входит также и комната для проведения телефонных переговоров, которая отличается высокой слышимостью. Не случайно разговаривающие все время пытаются прижать дверь изнутри, но полностью прикрыть ее у них не получается. Из этой комнаты мнящие себя победителями общаются с внешним миром. Причем разговор проходит примерно так:

– Могу ли я поговорить с мадемуазель Иветт?.. Я ошибся?.. Но она дала мне этот номер… Что?.. Не понимаю…

Громадный, необозримый и продуваемый всеми ветрами зал с тяжелым лепным потолком. Здесь даже днем горит яркий свет. При этом стеклянные стены и ширмы, а также составленные спинками диваны тщетно пытаются разделить помещение на отдельные участки. Где-то проходит граница между зарезервированной «для германского посольства» частью и пространством, отведенным для постоянных посетителей зала ожидания – в большинстве своем состоятельных граждан из тихих апартаментов, расположенных на улицах Сен-Жерменского квартала.

По центру в тени растущей в кадке пальмы возвышается некое сооружение, на котором размещены корзины с фруктами и супницы поверх газовых горелок, а иногда на обозрение выложены и лангусты с омарами. Там как приманку для сидящих за столиками посетителей всегда можно видеть маленькую энергичную ученицу Сюзанну со стройными ножками и великолепно сложенной фигурой. Ее основной обязанностью является отрезание талонов с указанием количества заказанных блюд и напитков, что она и делает, чирикая своими ножницами. Причем особой благосклонностью при этом эта аппетитная, полная жизни девушка пользуется у профессора Х. Зачастую, засунув руку в карман брюк, он с нежной улыбкой заглядывает в вырез ее халатика. Однако когда она отрезала талоны на тройную норму мясного рациона, терпение у него лопнуло. Он вынул руку из кармана и пробормотал нечто невразумительное, напоминавшее: «Вы же меня знаете!» А затем, сообщив на ломаном французском о происшедшем одному из официантов, заявил: «У нее уже были маленькие оплошности. Но это уже слишком!»

У сооружения возле пальмы обычно находится и немного заспанный, с розоватыми, как у бургундца, щечками и седыми усами сомелье [16]. Сегодня он выдал двум солдатам люфтваффе последние бутылки шампанского «Пальм Д’Ор», хотя они вполне могли бы обойтись и томатным соком.

В ресторане постоянно прописался также пожилой немецкий адмирал с невероятно большим обветренным носом и узкими серыми глазами, лишенными ресниц. Он находится здесь по заданию берлинского арсенала и, читая фронтовые донесения из Италии, надувает щеки. Персонал его уважает и отгораживает его ширмой.

В зале постоянно толкутся журналисты, пресс-атташе и представители отдела пропаганды – сплошь молодые цветущие люди. Они допускают, правда, некоторые отступления от общепринятых правил ношения форменной одежды – галстуки у них слишком яркие, а волосы чересчур длинные. Зато у них крепкие затылки и тренированные уши, но жесты излишне нервные. Еще бы, ведь они везде лезут в самое пекло. Взятые под охрану при вхождении войск в Брюссель, они были доставлены во Францию в пломбированном вагоне, но на протяжении всего пути ни разу не присели и даже не попили, устав от приставленной к ним охране.