Гарольд Мур - Мы были солдатами... и были молоды

Трупы американцев собрали и доставили на островок периметра, завернули в плащ-палатки, пометили бирками и буквально сложили, как дрова. Когда прибыли вертолёты "Чинук", чтобы забрать их, помню, как экипажи столбенели от груза. Ни одного врага мы не похоронили. Поле битвы уже при-обретало тот отчётливый запах смерти".

Лейтенант Гвин, заместитель Сагдиниса, рассказывает: "Следующий день, когда мы вышли искать своих мёртвых и пропавших без вести, стал настоящим кошмаром. Думаю, в тот день, когда стала разворачиваться истинная картина происшедшего, каждый из нас немного поехал головой. По рации сообщили: рота "браво" нашла ещё одного выжившего из нашего 2-го взвода. Тяжело раненный в ноги, он привалился к дереву. Пережидая ночь, он был обожжён напалмом, а какой-то вьетнамец приставил пистолет к его глазу и нажал на спусковой крючок. Выстрел в глаз ослепил его, но он по-прежнему был жив! Я видел, как его принесли на носилках: исковерканный в хлам, он курил сигарету.

Как собирали наших мёртвых, приносили в периметр, выскочило из памяти, — признаётся лейтенант Гвин. — Я узнал, что убили Дона Кораэтта, и это эмоционально меня надломило. Я услышал, что рота "чарли" практически уничтожена. Это стало очевидным. Я видел, где стоял наш 1-ый взвод: повсюду лежали трупы, уже распухшие на солнце. Я пошёл на участок 2-го взвода: там обнаружили, что трое наших парней лежат вместе, жутко изрешечённые и опалённые напалмом. Пятнадцать лет я подавлял в себе эти воспоминания".

Страшная задача по зачистке поля боя выпала на долю бойцов роты "браво" капитана Мирона Дидурыка и роты "альфа" капитана Джорджа Форреста 1-го батальона 5-го кавполка. Дидурык писал: "На следующий день, 18-го, я обошёл поле боя и доложу вам, что это было чертовски мрачное зрелище. Повсюду трупы вьетнамцев и американцев, вперемешку. Это была страшная драка, некоторых вьетнамцев закололи штыками. И вновь мрачное задание возвращать своих мертвецов. На сей раз их было намного больше. На выполнение задания потребовалась добрая часть 18-го и 19-го".

Специалист-4 Дик Аккерман из разведывательного взвода вспоминает: "Незадолго до рассвета по поляне "Олбани" передали приказ: окопы не оставлять. Не вставать и не ходить. По команде будет проведена "безумная минута". Кто-то что-то обдумывал. Пришла пора, — мы дружно грянули. Солдаты ВНА выскакивали и бежали, падали с деревьев. Не думаю, что это были их главные силы, может быть, просто арьергард. Потом мы начали разворачиваться. Я стоял в круговой обороне, чтобы остальные могли собирать раненых позади нас. Тут и там вспыхивала беспорядочна стрельба. То, что мы видели по мере расширения периметра, было невероятным. Повсюду лежали трупы, целые и по частям.

Кое-кто ещё был жив. Солдаты ВНА проникли в засадный район ночью, чтобы собрать своих убитых и раненых. Если они находили наших ребят живыми, то забивали их до смерти, закалывали штыками или рубили мачете, чтобы не стрелять и не вызывать ответного огня. Мы собирали весь день и на ночь снова вернулись в круг. На следующий день, 19-го числа, мы занимались тем же самым, только сам я уже не стоял в обороне, а занимался поисками".

Утром восемнадцатого Док Уильям Шукарт прошёл по разгромленной колонне от периметра роты "альфа" 1-го батальона 5-го кавполка до периметра на поляне "Олбани". "По пути мы находили разбросанных повсюду ребят, израненных, проведших ночь в одиночку. Вели себя они так невозмутимо. Я ещё подумал: я сам провёл ночь среди тридцати или сорока парней, но даже со всей той компанией мне было страшно до усрачки. А если б остался в лесу один, как эти парни, я бы от страха помер. Потрясающие парни".

Лейтенант Пэт Пейн, командир разведвзвода, говорит: "Мы двигались очень осторожно и стара-лись как можно скорее отыскать всех наших убитых и раненых. Одой из величайших потерь стал лейтенант Дон Корнетт. Я видел его тело. Его положили на живот у края зоны высадки. Его лицо было обращено в сторону. Он выглядел так, будто спит. Приземлился вертолёт и поднял ветер. Волосы Корнетта развевались на ветру, и я не мог взять в толк, как такой замечательный человек может быть убит. Я накрыл его плащ-палаткой, а потом помог отнести к вертолёту".

Капитан Скип Фесмир, командир роты "чарли": "Проходя по местности с первыми лучами солнца, мы находили мёртвых американцев и солдат ВНА, сцепившихся в смертельной схватке. Рота "чарли" под командованием лейтенанта Дона Корнетта двигалась вперёд на правом фланге роты "дельта" и лоб в лоб встретила атаку с ходу северных вьетнамцев. Поле сражения усыпали многочисленные мёртвые враги, а также 50 убитых и 50 раненых солдат роты "чарли" и почти весь го-ловной взвод Сагдиниса".

Специалист Джек П. Смит, один из раненых роты "чарли": "Утром это место выглядело как мясная лавка дьявола: с деревьев свисают люди, скользкая от крови земля, бойцы, мои верные друзья, мёртвыми лежат вокруг. Потом, вызвав артиллерию, пришли люди и забрали нас. Меня завернули в "пончо" и отнесли к вертолёту, — так я оттуда и выбрался. Привезли меня в Японию, и всё кончилось. Вернувшись во Вьетнам, в боях я больше не участвовал и в конечном итоге уехал. Когда я прибыл домой в отпуск, родители были рады-радёшеньки. Пару дней спустя смотрю вечерние новости и — вот тебе на! — вижу, как моя рота выпрыгивает из вертолётов; я разревелся и выскочил из комнаты".

Лейтенант Рескорла иначе отреагировал на "безумную минуту", прогремевшую на рассвете: "Это решение достойно сожаления. Винтовочные выстрелы нарушили тишину, периметр охватила бездумная пальба. Никто не подумал о том, что остатки выживших размётаны среди деревьев и муравейников в пределах 500 ярдов, в пределах эффективной дальности действия наших М-16. "Что, чёрт возьми, происходит? Вы стреляете в нас?" Раздались яростные радиовызовы. Сколько солдат убило и ранило нашим "сигналом побудки", мы никогда не узнаем. Спасибо господу за деревья и муравейники, за пересечённую местность".

Рескорла двинулся по тропе вдоль западного фланга того, что некогда составляло батальонную колонну. Он назвал её "длинной и кровавой дорожной аварией в джунглях. Вот мёртвый боец, рядом с ним лежит оружие, в руке зажата пачка сигарет. Дальше замечаю офицера с нашивкой рейнджера. Это Дон Корнетт. В него попали несколько раз. Отдельные бойцы выглядят так, будто ещё не получили приказа выдвигаться. Миномётчики мертвы, сидят прямо у муравейников с минами на спине, словно захваченные врасплох во время перекура. Тут и там, между американскими телами, лежат фигурки поменьше — в хаки. Обхожу муравейник и вижу группу тел ВНА в хаки. Какое-то движение. Я стреляю дважды, и мы медленно движемся дальше. Их трое. Два стрелка мертвы. Один, в пробковом шлеме, очень юный, с нежным округлым лицом, лежит животом вверх. Он умирает, глаза мерцают, рубашка пропитана кровью. Получив ранения, они сдвинулись ближе друг к другу, как в какой-нибудь команде. Это "чарли" или "дельта" нанесли им первые, но смертельные раны".