Коллектив авторов - В боях за Молдавию. Книга 4

Я уже не видел ни голубизны неба над собой, ни кисейной пелены облаков, раскинувшихся внизу; только силуэт вражеской машины маячил перед глазами. Порой она расплывалась в темные круги, терялась, и тогда я на мгновение закрывал отяжелевшие веки. Но вот самолет с паучьей свастикой передо мной. Красно-зеленая трасса цепочкой летит к моему истребителю. «Зацепил», — промелькнуло в голове. Последним усилием совмещаю перекрестье прицела с самолетом врага и нажимаю на кнопку пушек: длинная очередь впивается во вражескую машину, и «юнкерс» летит вниз, оставляя дымный след.

Это только один эпизод. А сколько их было в те весенние дни жарких боев с фашистскими стервятниками! Я снова стою на косогоре и, словно это происходит сейчас, вижу другую картину боя.

…Откуда-то из-за холмов появилась группа «мессершмиттов». Незадолго перед этим они сожгли машину, на которой летал наш летчик, ныне дважды Герой Советского Союза К. Евстигнеев, и убили авиамеханика Василия Соломатина из эскадрильи ныне трижды Героя Советского Союза Ивана Кожедуба. Вечером мы похоронили Васю, поклялись отомстить за него врагу.

И вот зеленая ракета рассекает мартовское небо. Восьмерка наших истребителей взлетает в пасмурную весеннюю даль и берет курс на запад. Лавируя между разрывами зенитных снарядов, краснозвездные машины во главе со своим командиром Героем Советского Союза Алексеем Амелиным обрушиваются на появившиеся самолеты врага. Уже в первой атаке сбивает вражеский самолет Герой Советского Союза Борис Жигуленков. Затем еще два «мессершмитта» падают на землю от метких пуль и снарядов летчиков Павла Брызгалова и Василия Мухина.

Передо мной будто заново проходит та трудная, горестная, но вместе с тем и героическая пора нашей молодости. Это не просто слова. Это правда, что былое по сей день живет рядом с нами. В каждый праздник Победы мне кажется, что вот откроется дверь моей квартиры и присядет к праздничному столу незабвенный друг и товарищ Женя Гукалин. Но Женя никогда не придет ко мне. Никогда я не встречусь и с боевыми друзьями, летчиками-истребителями Героями Советского Союза Федором Семеновым, Борисом Жигуленковым, Виктором Гришиным, братьями Иваном и Александром Колесниковыми. Они, как и миллионы других советских людей, отдали в суровое время войны самое дорогое — жизнь — за счастье и свободу Родины.

Вспоминаю бои за освобождение Молдавии и города Бельцы от фашистских оккупантов, и передо мной встают дорогие сердцу имена боевых друзей-летчиков, которые не вернулись с войны. Они ушли в свой бесконечный полет, завоевав для нас счастье свободной жизни.

…Ветер носил над землей смрадные дымные облака. Горели города и села. Горела земля. Что-то жуткое виделось в происходящем.

Все чаще не успевают рассеиваться возле самолета облачка разрывов, сгущаются, грозя накрыть и уничтожить. Женя сейчас, пожалуй, даже спокойнее, чем в первые боевые вылеты на бомбардировщике. Некогда волноваться! Надо хорошо пилотировать самолет, строго соблюдать строй в групповом полете.

Женя слышит в наушниках шлемофона голос ведущего:

— Впереди «юнкерсы»!

Вся группа «лавочкиных» устремляется на врага. Похоже, что в стремительном своем порыве они решили пронзить вражеские бомбардировщики.

— Атакую, Женя, прикрой! — слышится по радио голос ведущего.

— Вас понял! — ответил Гукалин и в тот же миг увидел, как из-за облаков вывалились два «мессера», пикируя на ведущего.

Женя взял ручку управления на себя. Машина рванулась вверх, устремилась на вражеский истребитель. «Мессершмитт», увлекшись атакой, несся на командира и, казалось, вот-вот откроет огонь…

Но враг опоздал на мгновение. Машина Гукалина была рядом с «мессером», и Женя нажал на кнопку пушек. Как подбитая птица, вражеский истребитель клюнул носом и, оставляя за собой огненный шлейф, врезался в землю…

— Молодец, Женя! Так и бей их! — послышался голос командира.

А может, это только показалось Гукалину? Может быть, никто и не говорил этого? Главное — сбил самолет, уже летая на истребителе.

Снова жаркие бои — над пылающей Курской дугой, в небе над Украиной. Все длиннее становился ряд звездочек на фюзеляже Жениного истребителя. Их уже было восемь — восемь сбитых самолетов противника.

Когда войска 2-го Украинского фронта форсировали Днепр, Гукалин в группе, которую вел Иван Кожедуб, вылетел на прикрытие переправы через реку. Истребители набрали высоту и, внимательно наблюдая за воздушной обстановкой, патрулировали над переправой. Прошло более тридцати минут, а врага не было. «Лавочкины» уже собирались уходить на свой аэродром, когда внезапно со станции наведения по радио поступила команда:

— На подходе к переправе «юнкерсы»! Атакуйте!

Женя увидел на фоне неба черные силуэты «Ю-88». Самолеты четким строем шли к Днепру. Их охраняли истребители. Кожедуб принял решение:

— Атакуем!

Переведя самолет в пике, Женя пошел в лобовую атаку. С бешеной скоростью самолеты неслись друг на друга. Женя нажал на кнопку пушек. Снаряды врезались в обшивку «юнкерса», разрывая ее. Голубые языки пламени лизнули фюзеляж. Строй вражеских машин нарушился. Разворачиваясь, «юнкерсы» сбрасывали бомбы на свои войска. Переправа через Днепр продолжала работать.

Но Женя не видел всего этого. Снаряд ударил в кабину. Сильная боль обожгла тело, в глазах потемнело. Женя начал терять сознание. Напрягая волю, летчик собрался с силами, перетянул самолет через Днепр и совершил вынужденную посадку на своей территории.

Когда врачи немного подлечили Гукалина, он вернулся на фронт, в свой родной полк. Медицинская комиссия запретила ему летать. Но Женя по-прежнему был предан небу. Он снова пошел в небо. Вначале на связном самолете «У-2», а позже, когда аэродром находился в Бельцах, пересел на истребитель.

Судьба отмерила ему еще несколько месяцев жизни, ставших для него неимоверным испытанием воли. И он выдержал это испытание мужества. Подумайте: как тяжело было Жене летать на истребителе и сражаться с врагом без кисти левой руки.

Жаркие воздушные бои в небе Молдавии, Венгрии. И однажды, над венгерской землей, вражеская сила вновь преградила путь в небо, вновь хотела обрезать крылья, лишить движения, скорости полета.

Он сделал в этом бою все, что мог. Защитил своих боевых друзей от врага. А для самого себя у него не хватило одного-единственного шага в сторону от опасности…

Летчики — открытый, душевный и уж совсем не суеверный народ. А вот, попробуй, сфотографируй его перед вылетом — чего доброго, такое услышишь… Или, к примеру, «чертова дюжина». Редко встретишь самолет с этим номером. Я знаю отважного летчика, который приказал своему механику число 13 переделать на 93. Раньше по понедельникам ни о каких полетах и речи быть не могло. Ну а брился перед заданием разве только нигилист какой.