Эдуард Сагалаев - Когда журналисты были свободны

– Жаль, что нам не удалось вместе поработать, Эдуард, – ответил Тернер.

Он не выписал штраф.

А я не стал рассказывать про рекламные махинации.

Я до сих пор не могу ответить себе на вопрос: знал ли Тернер об этом лишнем абзаце? Согласовывали ли с ним его появление? Тед выглядел по-настоящему растерянным, когда я обратил внимание на тот абзац.

Но от чего была эта растерянность? От того, что договор изменили без его ведома? Или от того, что он не ожидал от меня такой наблюдательности?

И все же я безумно благодарен Теду Тернеру за его неоценимую помощь российскому телевидению (не только ТВ-6). Это человек поистине выдающийся – он легенда мирового телевидения.

Приемник и передатчик. Для того чтобы телевидение состоялось, нужен не только передатчик – нужен еще и приемник. Для того чтобы передача стала событием, нужно, чтобы ее не только отлично сняли – но еще и увидели.

Для того чтобы зрители начали смотреть ТВ-6, у них должна была появиться техническая возможность. Канал, который мы получили, никогда не проходил под грифом «совершенно секретно». Но и совершенно открыто про него тоже никогда не говорили.

Никто не стремился к тому, чтобы сигналы, распространяемые по этому каналу, пришли в каждый дом.

А мы стремились.

Я тогда заложил свои «Жигули» – и все деньги вложил в развитие ТВ-6. Это, конечно, была капля в море, но кто знает – может быть, именно эта капля и повлияла? А может быть, люди, видя, что руководитель канала ради успеха рискует собственными деньгами и имуществом, начинали больше мне доверять? Может быть, они думали: «Ну не станет же Сагалаев вкладывать собственную машину в заведомо убыточное предприятие. Раз вкладывает – значит, будет успех».

А мы устанавливали приемники – иногда один на дом, иногда – один на подъезд. В каждом московском дворе. За свой счет.

За техническое оснащение канала у нас отвечали Стелла Неретина и Елена Злотникова – и только благодаря им ТВ-6 пришел в каждый дом. Это, конечно, фраза-штамп, но ирония в том, что канал действительно шел в каждый дом – ногами наших сотрудников, которые устанавливали приемники.

А после того, как мы освоили Москву, рискнули арендовать спутник. И нам пошли навстречу: цену за аренду сделали договорной, приемлемой для развивающегося канала.

Тогда я позаботился и о родном Самарканде. В то время молодой энтузиаст, мой друг и ученик Фирдавс Абдухаликов создавал там первое частное телевидение. И весь пакет программ Шестого канала он совершенно бесплатно по спутнику получил от меня в подарок телезрителям Самарканда. Фирдавс сделал блестящую карьеру, он стал президентом Национальной ассоциации электронных СМИ республики, сейчас он руководит студией «Узбекфильм». Он тонкий знаток суфизма, издает уникальные книги древних восточных рукописей и рисунков. Наша дружба только окрепла за эти годы.

…Ивана Демидова мы в шутку называли «кабельмейстером»: на своей первой телевизионной работе Ваня таскал кабель по студии. Но длилось это недолго – он пришел в молодежную редакцию, быстро обратил на себя внимание, завел «Музобоз», надел на себя темные очки (сколько теорий строили поклонники и поклонницы Демидова о том, почему ведущий всегда в очках, как мечтали миллионы зрителей наконец-то увидеть его глаза!) – а потом перешел на ТВ-6 главным продюсером. Александр Пономарев тогда был генеральным, а Александр Олейников программным директором.

Их было очень много – крутых, молодых, совершенно не вписывавшихся в советскую сетку вещания ТВ молодых журналистов. Я приглашал их работать на ТВ-6 – фактически в никуда. Они не знали, что это за канал. Они не видели еще ни одного его выпуска – но они шли. Однажды меня спросили: «А как вы их убеждали? Ведь вы же не могли пообещать огромные зарплаты?»

Не мог и не обещал.

Я обещал кураж.

Мало кому выпадает шанс создавать телевидение с нуля. Как правило, журналист приходит работать на действующий канал, принимает его гласные и негласные правила и законы… Максимум, что он может сделать, – свою программу.

А здесь каждый из нас и мы все вместе делали свое телевидение.

Оно было наше. Нам никто не мог позвонить «сверху» и сказать: «Вот этот сюжет поставь в новости, а этот убери». У нас и новостей никаких не было. Сагалаев не будет выпускать передачи о политике? Мне не верили. А я к тому времени наелся этой политики – выше крыши. И очень хорошо понимал: если мы хотим оставаться независимыми, нам не нужно влезать в политику.

Тем более что зрителей намного больше волновала обычная жизнь с обычными, неполитическими проблемами.

И наша команда создавала передачи, каких никогда не было на российском ТВ.

Нас включали, чтобы смотреть «Акул пера» и «Я сама», «О.С.П. – студию» и «Дорожный патруль», «Вы – очевидец» и «Мое кино»… Когда мы обсуждали формат новой передачи, я мог понять, понравится она зрителям или нет. Но те же «Акулы пера» и «Я сама» «выстрелили» настолько, что даже в самых смелых прогнозах я не мог ожидать такого успеха.

После программы «Я сама» Юлия Меньшова стала настоящей телезвездой, впрочем, как и Таня Лазарева, Миша Шац и другие талантливые ребята из «О.С.П. – студии», как Ваня Усачев и Отар Кушанашвили… Как Станислав Кучер с программой «Обозреватель», когда у нас все-таки появились новости.

В конце концов мы обнаглели настолько, что даже сняли художественный фильм «Бедная Саша». Его режиссером стал Тигран Кеосаян, а продюсерами – Иван Демидов, Давид Кеосаян и Татьяна Воронович. Милая рождественская история завоевала для нас ТЭФИ и была очень тепло принята зрителями. Я тогда задумал свою телепрограмму «В мире людей». Она была о вечных ценностях, о любви, о жизни и смерти. Тут требовалась особая интонация, никакой фальши, искренность, доверительность. И кажется, нам это удалось, во многом благодаря соавторам программы Оксане Найчук и Виктории Эль-Муалля.

Да, все это время я работал с Березовским.

Мы, конечно, были с ним знакомы и раньше. Но знакомство это было скорее шапочным, чем близким. Но однажды – у меня уже был ТВ-6, но еще не было достаточно денег на его развитие, – Березовский вдруг пригласил меня на ужин.

Мы приехали в какой-то ресторан в подвальном помещении. Никакой нарочитой роскоши: все спокойно и практически безлико. Заказали еду – но даже приблизительно не вспомню, что мы тогда ели и ужинали ли вообще. Меня захватила беседа с Березовским.

Он, конечно, человек совершенно неординарный. Оценивать его в категориях добра и зла – все равно что температуру воздуха измерять в метрах – невозможно. Он предлагал мне деньги и сотрудничество. Причем денег предлагал очень много, а сотрудничество – с минимальными для меня рисками.