Сильвия Симмонс - Леонард Коэн. Жизнь

Он пишет о том, как слабеет с возрастом, и о своих неудачах в искусстве («My Time», «Моё время») и любви («Never Once», «Ни разу в жизни»). В честном и эротическом стихотворении «The Mist of Pornography» («Туман порнографии») он говорит о своих отношениях с Ребеккой де Морней и о том, почему они должны были прекратиться. В стихотворении «Titles» («Титулы») он пишет:

Однако при всём этом самоуничижении он в стихотворении «Other Writers» («Другие писатели»), вознеся хвалу своему другу, поэту Стиву Сэнфилду, а также Роси, бахвалится: «Я предпочитаю свои стишки их [словам] «, и описывает секс с молодой женщиной на переднем сиденье своего джипа. Ирвинг Лейтон, как Леонард вспоминает в стихотворении «Layton’s Question» («Вопрос Лейтона»), всегда спрашивал его: «Ты уверен, что всё делаешь неправильно?» Лейтон им бы гордился.

«Как еврей по происхождению, – говорил Леонард в интервью буддистскому журналу Tricycle , – я нахожу большое удовлетворение в том, что описание в Каббале того, как творит Бог, удивительно хорошо согласуется с тем, как говорил об этом мой учитель Дзёсю Сасаки Роси, современный японский учитель дзена» [9]. Леонард и Анджани начали регулярно ходить в синагогу к раввину Мордехаю Финли.

Финли занимался боевыми искусствами, служил в армии и преподавал литургию и еврейский мистицизм в калифорнийской Академии иудаизма, а в 1993 году основал общину Ор ха-Тора. Леонард и Анджани познакомились с Финли на свадьбе Ларри Кляйна, басиста и продюсера, работавшего с Джони Митчелл. «Раввин произнёс экспромтом вдохновляющую речь о любви и о том, как сохранить свой брак, – говорит Анджани. – Я посмотрела на Леонарда и сказала: «Я хочу послушать его ещё». Секунду поколебавшись, Леонард ответил: «Я пойду с тобой». Финли вспоминает, что говорил о браке как о «возможности служить другому человеку, возможности глубинного преобразования человека, потому что ты так глубоко погружён в существование другого человека. И это требует работы, это требует внимательности, это требует преданности делу, это требует дисциплины. Вероятно, это совпало с тем, как Леонард понимает духовность. Некоторое время спустя он просто стал приходить в синагогу». Финли часто видел, как Леонард сидит в синагоге с прямой спиной и опустив глаза, как на медитации в монастыре Роси, но только рядом с ним сидела Анджани. Раввину казалось, что Леонард вбирает в себя не только смысл слов, но и настроение, и энергию.

Первый раз беседуя с Леонардом, Финли спросил его: «Вы буддистский монах, как вы примиряете это с иудаизмом?» Тот же вопрос Леонарду задавали журналисты, когда он стал монахом; он ответил на это стихотворением «Не иудей».

Леонард сказал Финли, что нет нужды примирять одно с другим; в буддизме нет концепции бога, а Роси – замечательный человек, наделённый замечательным умом. «Леонард недвусмысленно сказал мне, что это не имеет ничего общего с его религией, с его верой. Когда мы познакомились ближе, я был рад узнать, что он очень просвещён в иудаизме. Он прекрасно начитан, очень серьёзно пытается понять Каббалу и – в общем, так же, как и я – понимает Каббалу не столько как богословие, сколько как духовную психологию и способ отобразить Божественное в форме мифа. Если ты понимаешь, что человеческое сознание, по сути дела, оперирует символами, значит надо найти систему символов, которая наиболее точно выражает человеческое понимание всех уровней реальности».

Финли был по возрасту ближе к Анджани, чем к Леонарду, и всю жизнь прожил в США, поэтому он мало знал о Леонарде и его творчестве. Он принялся изучать его; всё, что он прочёл, было «как молитва. Он всегда оперирует в пространстве метафизического; что бы он ни описывал на материальном уровне, имеет в себе отзвук метафизического, даже отзвук вечности – даже в самых обыденных вещах». Однажды Леонард показал ему книгу своего деда, раввина Клоницки-Клайна. «Это прекрасная работа, содержательная, умная книга. Очень печально, что она не переведена [с иврита] и не известна более широкому кругу читателей». Они открывали книгу и обсуждали разные фрагменты из неё, и на Финли произвела большое впечатление образованность Леонарда. «Он вырос в атмосфере глубокого, серьёзного изучения иудаизма. Он знал современную гебраистику, знал великих еврейских мыслителей и понимал их идеи. В Каббале есть тёмные места, относительно которых мы иногда расходились во мнениях, и иногда мы говорили о чём-то другом и снова возвращались к этим темам: и снова этот вопрос . Он мог бы стать прекрасным учителем иудаизма. Если бы в этом было его призвание – в том, чтобы быть раввином, – он имел все способности стать одним из величайших раввинов нашего поколения. Кстати, – добавляет Финли, – современные исследователи Каббалы очень интересуются творчеством Леонарда, потому что они видят в нём не специалиста по Каббале, не профессора богословия, но человека, который действительно понимает Каббалу изнутри, [а его поэзию они считают] лучшей поэзией, основанной на Каббале, которую они когда-либо читали. Он понимает внутренний этос греха, исцеления и человеческой ситуации: мы не очень хорошо приспособлены к этой жизни, но ты всё равно должен найти способ её прожить».

13 мая 2006 года в Торонто Леонард впервые за десять с лишним лет выступил на публике как певец. Он раздавал автографы в книжном магазине, подписывал свою новую книгу Book of Longing . На автограф-сессию явилось три тысячи поклонников (книга приближалась к первому месту в списке бестселлеров), и полиции пришлось перекрыть улицу. Гостей развлекали музыкой Анджани, Рон Секссмит и группа Barenaked Ladies, для которых имелась крошечная сцена. Сам Леонард не планировал петь, но Анджани во время своего выступления пригласила его присоединиться к ней и не желала слушать возражения. Спев с ней дуэтом «Never Got to Love You», Леонард сам спел «So Long, Marianne» и «Hey, That’s No Way to Say Goodbye». Публика пришла в восторг.

Как и книга Book of Longing , альбом Blue Alert , над которым Леонард и Анджани работали вместе, вышел в мае 2006 года. Как и Ten New Songs , этот диск был целиком плодом сотрудничества: Леонард написал тексты, а Анджани музыку. Но в отличие от Ten New Songs это не был альбом дуэта, это был альбом Анджани. На обложке была её фотография. Под её именем было гораздо более мелким шрифтом написано «Продюсер: Леонард Коэн» [159] Отметим, что хотя на обложке Ten New Songs Коэн сфотографирован вместе с Шэрон Робинсон, альбом официально заявлен как его сольный, и имени Робинсон на передней обложке нет совсем. – Прим. переводчика. . Кажется, что этот мужчина, который так сильно любил женщин, который так часто писал песни о женщинах (или, как он часто заявлял, писал песни, чтобы привлечь к себе женщин), который верил, что женщины «живут в этом наэлектризованном пространстве, из которого, наверное, рождается поэзия, и, наверное, она – естественный язык для женщин» [10], – кажется, что он наконец достиг того, к чему постепенно шёл, начиная со своей дебютной пластинки, что он однажды уже получил на альбоме Дженнифер Уорнс Famous Blue Raincoat и к чему он решительно приближался на своих альбомах, записанных после возвращения из монастыря: поручить свои песни женскому голосу.