Константин Провалов - В огне передовых линий

Тягостное настроение разрядилось, и я закончил разбор нашего отхода от предместий Сталино указаниями о порядке и времени устранения всех недостатков, отмеченных при подведении итогов. В свою очередь комиссар изложил требования к организации партполитработы.

Теперь о главном. На совещание командование дивизии пришло с хорошо обдуманной идеей траншейного принципа построения обороны, и эту идею я вложил в свои распоряжения. Предстояло создать непрерывные линии траншей, соединить их ходами сообщения, оборудовать отсечные позиции. Да еще подбрустверные ниши, блиндажи, огневые позиции минометов и артиллерии… То есть работы — уйма. И разумеется, силами дивизии поднять ее было тяжело. Но у нас уже состоялся на этот счет разговор с Белевским. Он заверил, что ежедневно на траншейных работах сможет участвовать полторы тысячи взрослых горожан.

Должен оговориться, что 383-я стрелковая дивизия нисколько не претендует на приоритет во внедрении траншейного принципа обороны. На всем советско-германском фронте командиры искали наиболее рациональные приемы борьбы с сильным врагом, и идея сплошных траншей родилась именно в результате такого повсеместного поиска. Потом она была закреплена в специальной инструкции Генерального штаба Красной Армии.

С 9 ноября 1941 года все части 383-й стрелковой дивизии приступили к организации активной обороны на миусском рубеже. Все работы, которые шли днем и ночью, проводились — это следует подчеркнуть — под огнем противника. Артиллерия противостоящей нам 198-й немецкой пехотной дивизии не прекращала стрельбы даже в темное время суток. Особенно досаждали минометные батареи. Не имея сил атаковать нас на всем фронте, немцы нередко наносили по обороне короткие, но мощные удары пехотными подразделениями. Вот почему наряду с форсированием инженерных работ мы много занимались и вопросами боевой готовности. Этому уделяли внимание как командиры штадива, так и партийно-политический аппарат.

Мы провели собрания партийного и комсомольского актива. Самоотверженный труд на фортификационных работах и высочайшая бдительность — так сформулировали тогда главную, двуединую задачу, стоявшую перед нашей дивизией. А обратить внимание на бдительность было тем более важно, что нам не представлялось возможности выставлять перед своим передним краем боевое охранение. Но мы не нацеливали личный состав полков и отдельных батальонов дивизии на отсиживание в обороне. Мы нацеливали людей на активное противоборство с врагом. Гитлеровцы должны постоянно нести потери в живой силе, технике и вооружении.

Много сил и времени потратили на то, чтобы приучить командиров всех степеней непрерывно вести наблюдение за врагом. В первые дни обороны, особенно когда уже закопались в землю, было много беспечности. Начал противник артналет — все уходят в укрытия и сидят там до тех пор, пока немцы не сделают в стрельбе перерыва. А ведь в такие моменты командиры и их наблюдатели обязаны вести визуальную разведку огневых позиций минометов и артиллерии врага, их наблюдательных пунктов.

Впрочем, и у противника беспечности хватало. Как-то командир разведгруппы, ходившей в немецкий тыл, лейтенант Зайцев, доложил, что неприятельские подразделения, оставив в окопах дежурные пулеметные расчеты, на ночь уходят спать в населенные пункты. Посоветовавшись, мы решили в каждом стрелковом полку создать небольшие, человек по пятнадцать, группы отважных и опытных автоматчиков, которые должны были под покровом темноты проникать в занятые противником поселки и уничтожать там живую силу врага прямо в хатах.

Эти группы были обеспечены белыми маскхалатами (уже лег снег) и лыжами, раздобытыми нами у жителей Красного Луча. У каждого автоматчика, входившего в состав такой группы, обязательно были бутылки КС, гранаты и нож. Незаметно проникнув в населенный пункт, наши «охотники» снимали часовых, а затем поджигали дома, в которых грелись гитлеровцы. Немцев, выскакивавших в панике из хат, уничтожали огнем из автоматов.

Особенно удачно действовала группа 691-го стрелкового полка, которой командовал младший лейтенант Артем Павлович Артамонов. Однажды его храбрецы — было это в самом начале января 1942 года — уничтожили в Ново-Елизаветовке до роты противника. Они же приволокли и двух пленных. Один из гитлеровцев, высокий, молодой, красивый унтер, дал довольно подробные сведения о 198-й пехотной дивизии.

К этому времени нам установили весьма скудный лимит на боеприпасы. Скажем, на одну гаубицу в сутки отпускалось всего три артвыстрела. Я своей властью уменьшил этот лимит еще на один снаряд: надо было накопить боеприпасы, чтобы все-таки выбить противника с плацдармов Княгиневки и Яновки. Вот и получалось: на орудие всего два снаряда, а артиллерию, минометы и пулеметы врага подавлять надо. С одной стороны, такая экономия была не от хорошей жизни, но с другой — мизерная суточная норма расхода боеприпасов приучила стрелять только наверняка.

Как-то я приехал на наблюдательный пункт 3-й батареи 966-го артполка. Командовал батареей лейтенант Иван Стукач. Мне нравился этот молодой комбат. И нравился прежде всего тем, что он умел беречь своих батарейцев. Вот и теперь: у других еще и блиндажи на огневой позиции не отстроены до конца, а этот уже исхитрился даже орудия укрыть навесом из бревен. А перекрытия блиндажей — вообще 5–6 накатов. В этой батарее всегда было очень мало потерь.

Ставлю комбату задачу уничтожить пулеметное гнездо перед фронтом обороны 694-го стрелкового полка. Этот пулемет не давал покоя ни днем ни ночью. Жду. Стукач не торопился. Он вызвал с огневой позиции младшего лейтенанта А. Черобнева и наводчика первого орудия сержанта Я. Матвейчука. Минуты три они о чем-то совещались, потом те двое убежали снова на батарею.

— Сколько отпускаете снарядов, товарищ полковник? — спросил меня комбат.

Вот хитрец! Хочет, видать, получить боеприпасы сверх лимита. Я засмеялся:

— А сколько потратите. Все ваши. У меня снарядов нет.

Иван даже хекнул от досады — не вышел номер! — и начал командовать… Вторым выстрелом орудие Матвейчука подняло дзот на воздух.

В нашем артполку вообще подобрались очень хорошие командиры и в батареях, и в дивизионах. За время арьергардных боев 966-й артиллерийский не потерял ни одного орудия. В этом большая заслуга бывшего начальника артиллерии дивизии подполковника Г. А. Ткачева, командира полка майора М. А. Михайленко, комиссара полка батальонного комиссара В. П. Некрасова и начальника штаба полка капитана В. Б. Борсоева.

К сожалению, 8 ноября майор Михайленко был тяжело ранен в голову. Произошло это рядом с моим наблюдательным пунктом в районе шахты № 160, когда Михаил Алексеевич, получив от меня указания, вышел из блиндажа, чтобы идти на свой НП. Неподалеку разорвался снаряд, и Михайленко упал. Мы внесли его в блиндаж, перевязали и эвакуировали в медсанбат. В дивизию он уже не вернулся. Командование же полком временно принял начальник штаба капитан Борсоев.