Константин Провалов - В огне передовых линий

Но если артиллерия в силовой разведке участвовать не будет, значит, главную роль в успехе должна сыграть внезапность. Как ее достичь? Видимо, во-первых, бой нужно вести ночью. А во-вторых, небольшим, но сильным и мобильным отрядом. Скажем, одной стрелковой ротой, усиленной взводом автоматчиков из отдельной моторазведроты дивизии и взводом станковых пулеметов. Так я и решил.

Когда встал вопрос о командире отряда и комиссаре, долго его не обсуждали, хотя людей сюда надо было подобрать и отважных, и хладнокровных, и быстро думающих. Сразу же на память пришел лейтенант Подавильников, первый помощник начальника штаба 696-го стрелкового полка. Он запомнился мне под Марьинкой, и после того я все время держал его на примете.

— А комиссаром — политрука Железного, — сказал Корпяк. — Вдвоем с Подавильниковым они должны сработать неплохо.

Обоих я вызвал к себе, объяснил им задачу и отрекогносцировал с ними участок, с которого предстояло вести силовую разведку. Они, получив в свое распоряжение стрелковую роту и разведвзвод, приступили к подготовке этого боя. На все и им, и себе я отпустил пять полных суток, назначив силовую разведку на 23 часа 18 ноября.

Для разведки боем была выделена в 696-м стрелковом полку рота лейтенанта Корягина. Выбор был удачным. И сам Корягин, и политрук подразделения Ломакин, и командиры взводов лейтенанты Зайцев, Ефремов, младший лейтенант Винник были храбрыми, уже проявившими себя в боях людьми, точно так же, как большинство красноармейцев и младших командиров роты. Ну, а политрук Железный подобрал в отряд лучших разведчиков своей роты.

И вот три вечера подряд Бёмэ сам ведет силовую разведку. Что же делать? Сегодня, 18 ноябрями, в 23 часа Подавильников должен выступать, а мы только-только отбили гитлеровскую атаку. Но может, это даже и к лучшему? Противник наверняка не ожидает, что после его натиска мы вдруг тоже начнем атаковать, и бдительность его притупится. Да, отменять разведку не имеет смысла. И я стал подниматься с постели, чтобы самому проверить, как подготовился отряд к бою, и дать последние указания, советы…

Ночь выдалась темной, холодной, с ветерком. Но атака получилась дружной и стремительной. Рота 696-го стрелкового полка ворвалась в окопы немцев и завязала там рукопашный бой. Гитлеровцы ожесточенно сопротивлялись. К тому же они имели численное превосходство.

Однако противник все же не выдержал натиска и, поспешно оставив южные скаты высоты 178,9, отошел в Княгиневку. В окопах лежало около 60 трупов солдат и унтер-офицеров 308-го пехотного полка 198-й пехотной дивизии.

Через несколько минут на южные скаты захваченной нами высотки обрушился шквал огня. Била фашистская артиллерия. Били фашистские пулеметы, пронзая освещенную ракетами зеленую ночь десятками трасс… На всех наблюдательных пунктах — и на штатных, и на специально в целях разведки боем сформированных — офицеры наносили на карты огневые позиции артиллерии и пулеметные точки врага.

В 2 часа ночи я дал три красные ракеты — сигнал на отход отряда. Отряд вернулся. Его привел политрук Железный. Шестеро бойцов из роты лейтенанта Корягина пришли ранеными. Двое убиты.

— Подавильников? — спросил я.

— Сейчас должны вынести, товарищ полковник, — доложил политрук. — У него тяжелая рана. С ним остался санинструктор Доценко, перевязывать. Мне лейтенант Подавильников приказал вести людей.

Из-за предутреннего тумана военфельдшер Доценко сбился с пути, так что Подавильникова вынесли, когда уже рассвело. У меня опять голова раскалывалась от жестокой боли, пришлось укладываться в постель. Так и не смог я поговорить с Михаилом Васильевичем Подавильниковым перед тем, как его увезли в армейский госпиталь. Встретились же мы с ним снова только через четыре месяца.

Михаил Васильевич перенес три операции и выписался из госпиталя 22 марта 1942 года. Решение медицины было безоговорочным: «К службе в Красной Армии не годен, подлежит снятию с военного учета». Так как родные места Подавильникова были заняты немцем, старшему лейтенанту (а это звание Михаил Васильевич получил уже после ранения, через три дня) предписывалось ехать на Урал. Но он повернул маршрут на 180 градусов и прибыл в штаб 18-й армии.

Получив в политотделе свой партийный билет, который сдал еще перед боем парторгу 696-го стрелкового полка, Подавильников пошел в отдел кадров. Начальник отдела кадров армии не понял, чего от него хочет старший лейтенант. Его направили в тыл, а он просится на фронт! Стал объяснять, что Подавильникову теперь нужно настраиваться на гражданскую жизнь, война для него закончилась…

Когда подполковник убедился, что сидевший перед ним командир уедет в свою дивизию и без всякого на то разрешения, он сдался. «Только учтите, — предупредил кадровик старшего лейтенанта, — если они там не подберут подходящей должности, немедленно докладывайте. Мы вас заберем в штарм».

— Как же дома — и не подберут? — Михаил Васильевич улыбнулся. Дома-то мне работа найдется…

Мы назначили старшего лейтенанта Подавильникова помощником начальника оперативного отделения штадива. Работал он хорошо, это заметили не только у нас, но и в штабе 18-й армии. В июне 1942 года штарм отозвал Михаила Васильевича. Помощник начальника оперативного отдела, старший помощник начальника отдела боевой подготовки, заместитель начальника армейских курсов младших лейтенантов — вот должности, которые исполнял этот исключительно добросовестный и храбрый человек в штабе 18-й армии в течение ее славного боевого пути от Миуса до предгорий Кавказа, от Новороссийска до Чехословакии.

Вместе с Михаилом Васильевичем Подавильниковым трудными дорогами войны прошла и его жена — Татьяна Сергеевна. Правда, в 1941 году она была еще Зубашовой. Студентка Ленинградского механического института, Таня, когда началась Великая Отечественная война, находилась в Сталино. Там она и пристала к дивизии. Именно пристала, потому что была невоеннообязанной и никто ее, разумеется, в армию не взял бы.

Татьяна Зубашова быстро освоила боевую специальность санинструктора и вскоре стала полноправным бойцом нашей дивизии. Быстрая, не знающая страха, она, помнится, лезла в самое пекло и выносила оттуда раненых. На Миусе отважная патриотка была тяжело ранена. Там же ее наградили орденом Красной Звезды.

Здесь уместно будет сказать, что Татьяна Сергеевна Подавильникова — лишь одна из многих сотен шахтеров и шахтерок, самовольно, как говорится, влившихся в 383-ю стрелковую дивизию. Пока мы не обмундировали личный состав истребительного батальона, который привел под Чистяково старший лейтенант Твалабейшвили, было как-то незаметно, что на передовой находится очень много людей — мужчин и женщин — в гражданском платье. Но вот истребители обмундированы, распределены по полкам, а гражданских лиц в боевых порядках вроде бы и не убавилось. Тут как раз подошло время проверять, как выполнены указания об инженерном оборудовании обороны, и я разобрался, в чем дело.