Константин Провалов - В огне передовых линий

— Счас почнем. — Бывалый поглубже нахлобучивает на голову каску. — Страхом не зудись, Серега. Случай чего — я оболокть.

Я посмотрел на часы. До начала артподготовки оставалось две минуты.

Собственно, была не артподготовка, а 10-минутный артналет. Артиллерия еще вела огонь по переднему краю обороны противника, а полки 383-й стрелковой дивизии уже встали и пошли. Справа наступала 32-я гвардейская стрелковая, слева — 242-я горнострелковая дивизии.

Наш правофланговый 696-й стрелковый полк под командованием подполковника А. К. Руцинского наступал на хутор Самсоновский. Левее, на высоту с отметкой 114,1, шли в атаку батальоны 691-го полка под командованием подполковника Д. И. Мельникова. Подполковник М. В. Бондаренко вел свой 694-й стрелковый в стыке с двумя другими полками и уступом назад в готовности развить наметившийся успех первого эшелона.

Со своего наблюдательного пункта я увидел, как споткнулся 696-й стрелковый. В 300 метрах северо-западнее высоты 60,2 он натолкнулся на хорошо замаскированное противопехотное минное поле. В этот момент из балки Мекерстук и с северо-западных скатов высоты 114,1 гитлеровцы ударили из минометов и тяжелых пулеметов. Я приказал Мельникову ускорить сближение с противником, а командиру 28-го отдельного противотанкового дивизиона, находившегося в резерве, — немедленно побатарейно занять огневые позиции в боевых порядках пехоты и прямой наводкой уничтожать обнаруживавшие себя огневые точки врага.

Пока саперы проделывали в минном поле проходы для 696-го стрелкового полка, 691-й достиг восточных скатов высоты 114,1, преодолел проволочные заграждения и после короткой рукопашной схватки овладел первой траншеей противника. Еще немного, и можно будет из-за левого фланга Мельникова ввести 694-й стрелковый полк. Но господствующая над местностью высота ощетинилась плотнейшим пулеметным, минометным и артиллерийским огнем из новых, молчавших до этого момента дзотов…

У высоты 114,1 сейчас есть имя собственное — высота Героев. В память о погибших здесь в 1943 году бойцах, командирах и политработниках благодарные потомки соорудили на холме мемориал. Люди приходят сюда часто: пионеры, вдовы солдатские, участники тех кровопролитных боев. Ветераны, конечно, рассказывают, как немцы укрепились на этой высоте, насколько сильной была здесь фашистская оборона. И все же за давностью времени теперь уже трудно представить, на какой плотности огонь шли тогда грудью наши батальоны. Я тоже не надеюсь найти такие слова, которые могли бы дать современному читателю полное представление о боях за высоту 114,1. Именно в боях — мы ведь взяли ее только 16 сентября 1943 года.

Но тогда, на исходе дня 5 мая, всего этого я знать не мог. Тогда я заглядывал в будущее лишь на глубину стоявшей перед дивизией задачи — во что бы то ни стало выйти на рубеж Тамбуловский, Свобода, а затем наступать на хутор Подгорный, в обход с севера крупного населенного пункта Молдаванское. Заглядывая в такое свое и моих подчиненных будущее, я думал о том, что за ночь необходимо успеть перегруппироваться, собрать в кулак все силы и утром во взаимодействии с соседями все-таки прорвать оборону гитлеровцев. И надо как-то исхитриться, чтобы обойти эту треклятую высоту 114,1.

Отдав полкам распоряжение закрепляться на достигнутом рубеже, соединился по телефону с генералом А. А. Гречко. Командарм понял меня.

— Часть твоей полосы я отдам горнострелковой дивизии, а тебе прирежу немного от тридцать второй гвардейской. Перегруппируйся и завтра с утра бей на южную окраину Тамбуловского. Боевое распоряжение высылаю. Если что — немедленно разыщи меня…

Минут через сорок мне снова пришлось звонить командующему армией. И по весьма срочному делу.

Адъютант доложил, что на обратных скатах высотки, которую я облюбовал для своего НП, меня дожидается женщина. Представилась директором станичной средней школы. Говорит, что разговор срочный.

Елизавета Николаевна (так звали женщину) протянула мне сложенный вчетверо большой лист рисовой бумаги. Я развернул его — схема. Вычерченная синим карандашом вне всякого соответствия с требованиями военной топографии, она, однако, ясно говорила о том, что все это — какие-то боевые укрепления.

— Товарищ командир, — сказала учительница. — Вы можете подумать что-нибудь плохое, но мы никак не могли избежать участи многих жителей Крымской. Мы — это я и дети-школьники. Нас тоже выгоняли и прикладами, и штыками на окопные работы…

Она заплакала. Я не торопил ее вопросами — пусть успокоится и тогда расскажет все по порядку.

Директор школы и ее питомцы быстро догадались, что немцы создают оборонительные укрепления, и решили: нужно эти укрепления как-то зарисовать. Учительница категорически запретила ребятам брать на земляные работы какую-либо бумагу и карандаш. «Смотрите, запоминайте, — приказала она, — и только дома, когда никто не видит вас, восстанавливайте эти наблюдения на малюсеньких клочках…» Чтобы достичь большей достоверности, педагог посылала на одни и те же позиции двух, а то и трех ребят. Так и сняли довольно большой участок.

— Немцы называют все это Голубой линией, товарищ командир. Может быть, вам пригодится наша работа. Дети очень старались…

Она даже не представляла, на какое большое дело подняла своих учеников.

Генерал Гречко, как только по телефону я доложил ему, с чем пришла ко мне учительница, приказал немедленно доставить Елизавету Николаевну к нему… Позже я слышал, что ее наградили орденом.

А схема, вычерченная руками патриотов, помогла нам сильно. Тщательная проверка ее достоверности, проведенная армейскими и фронтовыми разведчиками, а также авиаразведкой, подтвердила: да, перед войсками Северо-Кавказского фронта мощнейшая полоса оборонительных укреплений, для прорыва которой понадобится немало сил и средств.

Понимая, что с потерей гряды господствующих высот, протянувшихся западнее и северо-западнее Крымской, обязательно будет потерян и весь Таманский полуостров, немцы заблаговременно укрепили эту естественную преграду на пути наступающих советских войск тремя позициями, до мелочей оборудованными в инженерном отношении, со множеством узлов обороны и опорных пунктов.

Голубая линия протянулась от косы Вербяной на Азовском море по рекам Курка и Адагум с их обширнейшими плавнями до северо-западных отрогов Главного Кавказского хребта. Болота и плавни на северном фасе этого оборонительного рубежа и сильно пересеченная горно-лесистая местность на южном оставляли чересчур мало шансов на то, что там, в топях и горах, возможен прорыв обороны врага. Было ясно, что прорывать ее предстоит где-то на центральном участке.