Александр Черваков - Две стороны. Часть 3. Чечня

С высоты 319, где находился отряд прикрытия подольского ОМОНа, услышали стрельбу, внизу, около базы, увидели колонну грузовиков и разбегающихся по обе стороны дороги людей. Вскоре по высоте стали бить снизу из стрелкового оружия. Высота 319 оказалась отрезанной стеной огня от базы, пыталась выйти с ней на связь, но база не отвечала, внизу шёл бой. Командир отряда прикрытия Валерий Кузнецов связался со штабом 6 МСР и попросил подмогу. На помощь выехал танк № 172 с мотострелковым отделением и ГАЗ-66 с еще двумя МСО. Пока танк и «шишарик» петляли по извилистой горной дороге, внизу не прекращалась стрельба. Основная часть прибывших на смену милиционеров залегла справа от дороги, но высунуться из кювета не было возможности – с обеих сторон стреляли. Пока подоспела помощь, прошло около двух часов. Завидев танк и пехоту, стрелять стали реже. Т-72 успел один раз выстрелить по элеватору, откуда, по словам милиционеров, велся огонь. Вскоре выстрелы затихли.

За день до этого Старопромысловский временный отдел внутренних дел получил оперативную информацию о том, что в Грозный через блокпост № 53, со стоящим на нём подольским ОМОНом, будет пробиваться автоколонна вооруженных «лжегантамировцев» в милицейской форме. Точное количество боевиков и на каких машинах они будут передвигаться, неизвестно. Для предотвращения прорыва, совместно с военной комендатурой устроили засаду в селе Подгорное, через него лежал путь к блокпосту. Часть прибывших на двух БТР-80 свердловских милиционеров из временного РОВД оборудовала позиции за бетонными стенами промзоны, пробив в ней бойницы, часть окопалась на окраинах села Подгорное.

Колонна сергиево-посадского ОМОНа, выехавшая 2 марта из Моздока в Грозный, по халатности вышестоящего командования не была обеспечена военным сопровождением и даже не получила маршрутных листов – четко прописанного приказа, по какой именно дороге нужно передвигаться по республике Чечня. Колонна, не имевшая точного маршрута передвижения, поехала не по охраняемой войсками федеральной трассе Моздок-Грозный, а по второстепенной дороге, которая не охранялась, но расстояние по ней на 50 километров короче до пункта прибытия. Решение свернуть с федеральной трассы приняли скорее всего спонтанно – хотелось побыстрее сменить своих коллег. Если бы сергиево-посадский ОМОН, как и предполагалось, поехал по федеральной трассе, то на блокпост № 53 они бы подъехали со стороны Грозного, сначала проследовав его насквозь и не столкнувшись с засадой. Но выбранный путь был короче, и колонна подошла к блокпосту с противоположной стороны, откуда ждали боевиков. Кроме того, подольские милиционеры не предупредили свердловцев, что здесь могут появиться свои, ведь они ждали сменщиков только к концу дня и по совсем другой дороге.

Свердловцы, открыв огонь, не сомневались, что перед ними переодетые бандиты, а сергиево-посадцы, полагая, что попали в засаду боевиков, стали отчаянно защищаться. Попавшие в западню стреляли не только по позициям, откуда по ним велся огонь, но и по местам предполагаемого нахождения противника, а именно по высоте 319. Вскоре свердловцы поняли, что стреляют по своим, но только через полчаса стрельба по сергиево-посадскому ОМОНу полностью прекратилась – ссылались на проблемы с рациями, однако сам бой продолжался. Еще какое-то время милиционеры, теперь уже все вместе – свердловские, подольские и сергиево-посадские стреляли по селу Подгорное и склонам Сунженского хребта, пытаясь отыскать огневые точки несуществующего противника. С прибытием танка и мотострелков огонь наконец затих. В результате засады на колонну 22 милиционера погибли и более 30 оказались ранены.

Когда выстрелы под горой умолкли, по рации из штаба 6 МСР пришел приказ соблюдать повышенную боевую готовность – снизу, со стороны Подгорного, возможен прорыв напавшей на колонну сергиево-посадского ОМОНа группы боевиков, какой на самом деле не было.

***

Прошло еще несколько нудных, ничем не примечательных дней. От скуки Щербаков писал письма родителям и друзьям, вышивал цветными нитками свои инициалы на майке, перерисовывал картинки из журналов или глядел вдаль, сидя около землянки на невесть откуда притащенном диване.

Солнечным утром 5 марта на высоту 378 приехал ГАЗ-66. В кабине с висевшими на дверях бронежилетами сидел командир 6 МСР Дегтярев.

– Саня, привет! – капитан выпрыгнул из кабины. – Давно в бане был?

– Давно. А что, в баню поедем?

– Не, не в баню. Лучше!

Часть пехоты и Щербаков с Кравченко погрузились в крытый брезентом кузов «шишарика», оставив остальных и Обухова на позиции. Машина двинулась в сторону штаба 6-й роты, но проехала мимо него, виляя по грунтовой дороге. Наконец она свернула на более широкую грунтовку, спускающуюся вниз, в сторону Старых Промыслов, и на полпути вновь повернула направо. Проделав общий путь около шести километров и проскочив по окраинам селения с названием 15-й участок, машина остановилась рядом с круглым водоёмом. От воды шёл пар и неприятно несло тухлыми яйцами. Несмотря на зиму, вокруг водоёма росла зеленая трава. Чуть поодаль от берегов лежал грязный снег.

«Выгружайся! – крикнул Дегтярев. – Где вы еще в термальном источнике искупаетесь?»

Вода в источнике диаметром около четырех метров была настолько горячая, что залезть туда сразу не представлялось возможным – только постепенно, осторожно погружаясь в мутноватую, пахнущую сероводородом воду. Но потом вылезать уже совсем не хотелось. Глубина метра полтора. Оставив одного наблюдателя, все залезли в водоём, сложив одежду и автоматы на берегу. Сначала все просто наслаждались горячей водой, потом кто-то стал прямо здесь же стирать свою одежду.

«Местные говорят, долго нельзя в этой воде сидеть – сердцу может плохо стать. Максимум минут двадцать, – сказал капитан Дегтярев не принимавший участие в помывке. – Но вот у кого ноги не ходят или спина болит – помогает. До войны сюда много людей ездило лечиться, кто не ходил, на ноги вставали».

К обеду чистый Щербаков вернулся на высоту и на источник повезли мыться очередную партию бойцов и Обухова.

В очередной приезд замкомандира батальона майора Резакова в 6-ю МСР он и комроты Дегтярёв хорошо «посидели» и поговорили «за жизнь». Возвращаться ЗКБ решил через город и, как прошлый раз, почти на том же месте, МТЛБ сломался. Надвигалась ночь. Идти в горы за танком – можно заблудиться, и ЗКБ Резаков решил идти за помощью в штаб батальона через весь Старопромысловский район. На МТЛБ их только двое, он и механик-водитель. Один автомат на двоих и несколько гранат РГД-5 и Ф-1. Резаков приказал оставаться на охране тягача механику, оставив ему АКС, а сам, взяв с собой две гранаты, отправился пешком в штаб. ЗКБ шёл по Старопромысловскому шоссе, сжимая в руках гранаты и спотыкаясь на разбитом асфальте. Давно наступил «комендантский час». Мёртвый город молчал, и даже на блокпостах никого. Раньше это расстояние он проезжал за полчаса, но теперь пешком в полной темноте до штаба Резаков добрался далеко за полночь. За МТЛБ выехал танк, на башне сидел протрезвевший ЗКБ и показывал дорогу. Как потом сказал комбат Бельский: «Был бы трезвый – не дошёл. Точно бы убили».