Александр Черваков - Две стороны. Часть 3. Чечня

Медленно текли скучные дни. Ничего не происходило, вестей о возвращении домой тоже никаких. Новые письма написаны и переданы в штаб батальона на отправку домой. Ночами Щербаков долго не мог заснуть, думал о «выводе» – кто-то сказал очередную дату 27 марта, но сколько их уже было, таких дат.

В один из выездов за дровами Щербаков нашёл ржавую банку с остатками синей краски. На правом борту своего танка он написал имя «Надежда» в память по глупости потерянной студенческой любви. С тех университетских лет таких настоящих, как ему казалось, отношений у Александра не случилось, и он до сих пор переживал по этому поводу. Из армии лейтенанта никто, кроме родителей, не ждал – любимой девушки у него не было, и от этого на душе становилось, порой, очень тоскливо. «Хотя, с другой стороны, не "наставят рога", пока защищаешь Родину», – пытался успокоить себя Щербаков. Для остальных интересующихся надписью лейтенант объяснял, мол, название танка символизирует, что «мы надеемся, что всё будет хорошо» и «надежда умирает последней». На второй борт краски не хватило…

Лейтенант жил надеждой, что всё это когда-нибудь кончится – голод, холод, постоянный стресс, тоска по Родине. Как-то раз, вспоминая один из своих любимых фантастических фильмов «Назад в будущее», он написал самому себе в своей бордовой записной книжке послание, надеясь прочесть его через долгие месяцы и годы в мирной жизни:

Шура, привет из прошлого. Ты сейчас дома, а я в Чечне. Я верю, что всё это кончилось, весь этот дурдом. Не забывай это. Как же хорошо, когда ты дома…

Привет из Грозного.

Кравченко собрал из двух найденных еще в Грозном магнитофонов один. Радио на магнитофоне ловило плохо, кассет всего две. Одна из них – какая-то тупая русская попса, которую никто не слушал, другая – два альбома 1999-го года группы «Hi-Fi», по одному на каждую сторону 90-минутной кассеты. «Hi-Fi» было супер-популярным, кассета крутилась круглые сутки, и уже каждую ноту все выучили наизусть. Так же безрадостно прошел Международный женский день, на следующий, 9-го марта, приходил Кайдалов, постриг Щербакова. Скука.

Очередной тоскливый день 10 марта. Солнце пригревает, ветер колышет первые ростки зеленеющей травы, но в ложбинах еще лежит серый снег.

– Товарищ лейтенант, можно я к Кайдалову на танк схожу? – спросил гревшийся рядом на солнце Кравченко. – Эмиль сказал, что в поселке внизу хребта водку можно достать.

– Ты чё, дебил? В каком низу? Откуда ты знаешь, кто там в поселке? – встрепенулся лейтенант. – Может, там боевики прячутся. Ты думаешь, они все из города вышли?

– Да он с пехотой ходил уже. Нет там никаких боевиков!

– Так, Кравченко, к Кайдалову сходи, спроси, есть ли у него водка. Но чтобы никакого низа! Понял?

– Так точно, товарищ лейтенант!

Вечерело, а Кравченко так и не появился. Солнце всё ниже опускалось к Терскому хребту, окрасив бордовым его вершины. Тени становились длиннее, и в ложбинах сгущался вечерний мрак.

– Обухов! Иди к Кайдалову на танк! – крикнул Щербаков механику. – Где этот Кравченко? Скажи, если пьяный, пусть сразу вешается! Четыре часа его уже нет!

Обухов, подхватив автомат, ушел в сумерки. Через час, когда совсем стемнело, механик вернулся один.

– Обух, где Кравченко? – увидев из окопа одинокую фигуру Толика, крикнул Щербаков.

– Да они там… – начал мяться Обухов.

– Что они там? Бухают? – закричал лейтенант.

– Они вниз с контрабасами пошли, за водкой, – запинаясь ответил механик.

– Сука! Я же сказал вниз не ходить! И давно ушли?

– Давно. Сразу, как Кравченко к ним пришел, – сказал Обухов.

– Ехать надо за ними в поселок! – сказал греющийся у буржуйки сержант-контрактник из мотострелкового отделения.

– В какой поселок? Куда мы по ночи попремся? Может, там дорога заминирована! Может, так всё задумано и нам засаду устроили! Нас же там всех в темноте порешат!

– Правильно! Не надо никуда ехать! – сказал рассудительный Сан Саныч. – Если они живы, значит, сами придут. Если нет – сейчас мы им ничем не поможем. Куда ехать не знаем, обстановку не знаем. Если до утра не придут, сообщим в штаб роты и с усилением поедем.

Оставалось только смотреть на часы и ждать. Щербаков корил себя за то, что вообще отпустил наводчика. Нахрен эта водка! Что там произошло внизу? Где Кравченко и как он будет смотреть в глаза его родителям в случае… Но про это лучше не думать. Лейтенант нервно курил одну за другой вонючие сигареты, вглядываясь в темноту, куда несколько часов назад ушел наводчик. Ближе к четырем часам утра со стороны кайдаловского танка показалась одинокая шатающаяся фигура, подсвечиваемая пламенем нефтяного факела.

– Стой, кто идет! – направив автомат в сторону фигуры, прокричал стоявший с Сан Санычем на посту Щербаков.

– Таварищнант, свои! – послышался заплетающийся голос Кравченко.

– Вот козел! Ты где, сука, был?! – в голосе лейтенанта смешались злость и облегчение от того, что Кравченко вернулся. Пьяный, но живой! – Щербаков выскочил из окопа. Одновременно хотелось набить Кравченко морду и обнять его невредимого, но лейтенант подавил в себе оба желания.

– Да всё нормально, товарищ лейтенант, – он протянул Щербакову звякнувший стеклом целлофановый пакет. – Я ж сказал, что водка будет.

– Дебил! – лейтенат схватил Кравченко за грудки. – Мы уже собирались вас искать ехать! Я же сказал вниз не ходить!

Через полчаса Кравченко храпел на нарах, успев рассказать, как они с Кайдаловым и контрактником-мотострелком ходили вниз на 10-й участок. Там якобы живет одна русская женщина, приехавшая в Чечню выкупать своего попавшего в плен сына. Сына так и не нашла и вот пока осталась в этом поселке, помогает местным делать из спирта и воды «левую» водку. У неё в гостях засиделись. О том, что они потом заснули, опьянев от водки и домашней еды, Кравченко умолчал. Позже Щербаков узнал, что танкистов и «контрабаса» хватились другие контрактники 5-й роты, ждавшие водку на хребте. В три часа ночи они разыскали спящую троицу в одном из домов 10-го участка, чуть было не устроив стрельбу и самосуд в посёлке, думали, сослуживцев взяли в заложники или убили.

«Их же там перерезать всех могли! Или автоматы украсть! Повезло, что, наверное, и правда, там нет боевиков. Ладно, завтра поговорим! – ещё злясь на храпящего наводчика, сказал Щербаков, – Саныч, наливай. Не пропадать же добру».

Утром приехал Игорь Сенчин на КрАЗе-заправщике, он заправлял танки, стоящие на хребте. Щербаков очень обрадовался приезду Игоря, которого давно не видел.

– Игорян, привет! Что там нового? Про вывод слышно что-нибудь? – спросил Александр, едва Сенчин спрыгнул на раскисшую от таявшего снега землю.

– Привет, Саня! Новый слух, мол, на днях весь батальон уезжает на погрузку в Червлёную, а оттуда домой.