Леонид Дроздов - Петр Машеров: падение вверх

Хрущев просил первых лиц БССР особо не беспокоиться по поводу его приезда. Что-то вроде: товарищи Мазуров и Киселев могут спокойно работать в Минске, а вот охоту для него пусть Дед — заместитель управляющего делами правительства БССР Павел Антонович Краевский — поможет организовать.

Мазуров, конечно, мог задействовать не только Деда, но и большого любителя Беловежской пущи Петра Машерова. Однако выбор главы государства в данном случае был решающим.

История вырисовывалась не очень красивая: первый человек государства едет поохотиться на вашей территории, а вас с собой в компанию не приглашает. Первые лица были близки к панике: к чему бы все это?! Как тут не запаниковать. Мазуров и Киселев выступили единым фронтом, позвали к себе в кабинет Деда и передали нижайшую просьбу Хрущева. Старик от этой просьбы побледнел, затрясся, как в лихорадке, и почти лишился сознания. Ему не понаслышке были известны нравы высшего руководства страны: чуть не угодил — взашей погонят с работы. Пришлось его отпаивать валерьянкой. Когда Дед немного отошел, ему поставили хотя и попутную, но не менее сложную задачу: организуешь охоту и сделаешь так, чтобы Никита Сергеевич пригласил в Беловежскую пущу и нас. Самолет будет стоять наготове.

С обеими задачами Дед справился блестяще. Удачно поохотившись и хорошо приняв на грудь за поздним обедом, Хрущев размяк, подобрел, стал много шутить. Потом пристально посмотрел на Деда и серьезно спросил: «Поди ждут твоего сигнала? Ладно, знаю, иди звони, пусть приезжают…» [298] Симуров А. Указ. соч. С. 13. В общем, только благодаря стараниям деда Мазуров и Киселев приобщились к лицезрению Никиты Хрущева — одного из властелинов коммунистического мира.

В тот же вечер пострелять кабанов приехал и Владислав Гомулка (первый секретарь Польской объединенной рабочей партии). В первый день решено было охотиться на белорусской территории, а на следующий перебраться на польскую. К слову, после раздела Беловежской пущи, произведенного Сталиным, Белорусской ССР досталась только ее треть, все остальное отошло Польше.

Однако поохотиться на стороне поляков Хрущеву не удалось. Случилось непредвиденное. Глубокой ночью, когда вся «охотничья» рать спала после сытного ужина, прибыл гонец и попросил срочно разбудить пана Гомулку, потому как «сгорел маёнтэк». Обслуга так старалась натопить, что деревянное помещение вспыхнуло свечкой. Огорченный ночной визитер непрерывно вопрошал: «Матка боска, цо то бендзе с полёванием?» Ему сказали, что товарища Гомулку будить нет смысла. Пусть спокойно досыпает. «Маёнтэк» все равно не вернешь. Зато у белорусов появился еще один шанс завоевать симпатии Хрущева и его вассала из ближнего зарубежья первого секретаря ПОРП.

Утром охоту продолжили на белорусской земле. Но, к сожалению, примириться белорусскому и московскому руководству не удалось. Упрямец Хрущев снова заговорил про посевы кукурузы и в очередной раз не смог «сломать» К. Мазурова и Т. Киселева. Из-за такой неуступчивости белорусов он вспылил, бросил охоту и уехал из пущи.

В весьма щекотливую ситуацию Мазуров попал и при очередном приезде Хрущева в БССР. Встреча происходила в ЦК КПБ, в Минске на Карла Маркса, 38. В зале заседаний собрали верхний эшелон руководства республики и областей. Хрущев сел за стол в президиуме, а Мазуров начал докладывать о состоянии дел в республике. Несколько минут спустя то ли от недосыпания, то ли от усталости немолодой уже лидер СССР положил голову на руки вниз лицом и начал явственно посапывать.

Что оставалось делать в этой ситуации Мазурову? Прерваться? Говорить? И он показал себя как истинный дипломат и угодник всех начальников. Понизил на несколько тонов свой голос и продолжил доклад. Деликатная сцена длилась примерно час.

Спохватившись, Хрущев сделал вид, что внимательно слушал, а затем сказал собравшимся: «Хорошо, на этом закончим, а то мне еще к выступлению готовиться нужно». К слову, вечернее выступление Никиты Сергеевича было таким эмоциональным и сумбурным, что его несколько дней «причесывали» в Москве, прежде чем напечатать в газетах [299] Там же. С. 14. . Встречи К. Мазурова и Н. Хрущева на высшем уровне, на большинстве которых Петр Машеров должен был присутствовать по должности, многому последнего научили. Это все были незабываемые уроки жизни. Главный вывод, который он мог для себя сделать, — к руководству нужно относиться внимательно, исполнять любой каприз, иногда даже самое вздорное желание, и лучше самого себя выставить в неприглядном, а порой дурацком свете, нежели начальника. К большому сожалению, старый советский принцип до сих пор в чести в нашей стране: «ты начальник — я дурак, я начальник — ты дурак».

Польза от встреч с Хрущевым была для Машерова несомненной, уроки он сумел усвоить, иначе не смог бы возглавлять БССР в течение последующих пятнадцати лет. До него никто не поставил такого рекорда. Тот же Мазуров фактически правил республикой всего девять лет с небольшим.

В 1964 году после смещения Хрущева Кирилла Мазурова избрали членом Политбюро ЦК КПСС и первым заместителем председателя Совета Министров СССР. Это была благодарность за поддержку Брежнева и компании в очередном «дворцовом» перевороте в Москве. Казалось, справедливость восторжествовала и терпение К. Мазурова вознаграждено по заслугам. Уже второй белорус после Андрея Громыко вознесся на самую вершину власти в Москве.

За освободившееся место в Минске неожиданно развернулась нешуточная борьба. Март 1965 года приносил удивительные политические новости. В источниках версии происходившего значительно разнятся. И кандидаты на должность первого секретаря ЦК КПБ тоже называются самые разные. Причем об избрании на эту должность Машерова многие говорят как о само собой разумеющемся, определенном заранее и свыше факте. Другие и вовсе опускают всякого рода детали, как, например, бывший помощник Петра Машерова и автор его биографии Славомир Антонович [300] Антонович С. Петр Машеров. Жизнь. Судьба. Память. Минск: Юнацтва, 1998. С. 86. . Никаких подробностей об избрании Машерова первым секретарем ЦК КПБ не приводит в своих воспоминаниях и его родная сестра [301] Пронько О. М. Указ. соч. С. 171. .

На самом деле избрание Машерова в данном случае заранее не планировалось. Хотя бы потому, что по уже сложившейся традиции на пост первого секретаря ЦК КПБ в первую очередь претендовал председатель Совета Министров БССР. В то время эта должность принадлежала Тихону Киселеву. Правила игры уже были устоявшимися, все о них прекрасно знали и все их принимали.

Сам Машеров, когда поинтересовались его мнением о претендентах на вакансию, выделил как минимум трех, с его точки зрения, достойных кандидатов: В. Е. Лобанка (первый зампредсовмина), Т. Я. Киселева (предсовмина), И. Е. Полякова (первый секретарь Минского обкома КПБ). Но, как утверждает его первый биограф Владимир Якутов, выдвигал и других [302] Якутов В. Указ. соч. С. 214. . Вероятнее всего, Машеров лукавил и запутывал собеседника, которым, думаю, был сам Кирилл Мазуров. Основного кандидата он называет в списке только вторым. Себя в качестве кандидата скромно не предлагает. И при этом максимально расширяет круг претендентов, вплоть до секретарей обкомов. Уж не для того ли, чтобы тоже попасть в поле зрения? Этакий изящный намек: мол, меня тоже не надо со счетов сбрасывать. В избрании Машерова на должность первого секретаря его первый биограф видит прежде всего решающее влияние К. Мазурова и поддержку первых секретарей обкомов партии. Однако в этом случае В. Якутов говорит полуправду [303] Там же. . Мазуров был за кандидатуру Киселева, а не Машерова. Осведомленный о тайнах политической кухни БССР собственный корреспондент газеты «Правда» в Белоруссии А. Симуров гораздо более точно передает сложившуюся тогда ситуацию. Он открыто говорит о том, что отдавать Машерову главную роль в белорусской парторганизации вовсе не планировалось. Кирилл Мазуров, приехавший проводить организационный Пленум, привез рекомендацию Кремля избрать на эту должность Тихона Киселева. И, естественно, поставил об этом в известность самого Киселева. Так что последний уже, наверное, ощущал себя без пяти минут самодержавным белорусским правителем.