Роман Якобсон - Будетлянин науки

(88) 2 мая 1919 г. Станислав Гурвиц-Гурский читал в Московском лингвистическом кружке доклад «О сокращениях в заводской терминологии (на материале одного предприятия)», на котором присутствовали Якобсон, Богатырёв, Маяковский и др.

(89) Ср. в автобиографических заметках Л. Ю. Брик: «Маяковский не давал партнёрам опомниться. Забивал миллионеров лимитами, блефовал, острил, декламировал. И вставал от стола только с выигрышем» (Архив Л. Ю. Брик).

(90) Игра в «железку» в салоне Бриков вошла в русскую поэзию; ср. стихотворение К. Большакова «Le chemin de fer», датированное мартом 1915 г. и посвящённое Л. Ю. Брик (сб. Солнце на излёте, М., 1916). См. также шуточное стихотв. Якобсона: «Chemin de fer / плюс banque ouvert / милей Володе всех affairs. / Шестнадцать раз / покрыл он нас / и все мы возопили „пасс“. / Бросает в жар / наш Вольдемар, / напился кровью, как комар. / Шестнадцать раз…» и т. д. В статье «Vliv revoluce na rusky jazyk» Якобсон приводит слово «викжель» как пример нового сокращения: «[…] „vikzel“ (Vserusky vykonny komitet zeleznicaru) pouziva se take s vyznamem hry v karty ‘chemin de fer’, zvlaStni slozita metonymie, spojena ne s metaforickym nazvem teto hry, ale s tymz slovem v jeho pfimem vyznamu», а «викжельнуть» – как глагольный неологизм на – нуть с юмористическим оттенком (Jakobson, 1921,11, 5).

(91) Речь идёт о лете 1919 г.

(92) Имеется в виду игра в буриме у Бриков в мае 1919 г. Стихотворение Якобсона начинается словами: «Когда приедем в Воронеж, / Напьюсь на радостях, как стелька». См. с. 195 наст, изд., СиП, 14 и Катанян, 1975.

(93) Брик окончил юридический факультет Московского университета в 1911 г. Его выпускное сочинение, по теме «Одиночное заключение», и другие документы студента О. М. Брика хранятся в Центральном государственном историческом архиве г. Москвы (ф. 418, оп. 320, д. 174; за эту справку благодарю А. В. Валюженича).

(94) Ср. послесловие Якобсона к репринту статей Брика по поэтике: «During the summer of 1919, spent in PuSkino, Brik became greatly interested in the sociological aspect of pictorial art. His main concern was the development of two simultaneous trends, French impressionism and the Russian peredvizniki. Brik’s interpretation of Zola’s L’auvre, of Perov’s and Kramskoj’s writings and biographies and of Russian art reviews published in the late nineteenth century was indeed illuminating, and such problems as art production and consumption, demand and supply, the art market and painters’ competition were clearly sketched. These views, immediately picked up and absorbed by V. Sklovskij, later underlay some of the latter’s reasonings on literature, art and their social prerequisites after Sklovskij loudly repudiated his so-called „formalist“ creed» (Jakobson, 1964, 79–80).

(95) Осип Борисович Румер (1883–1954), филолог, переводчик Мицкевича и Омара Хайяма.

(96) В этой книге Шкловский обращается во ВЦИК с просьбой о разрешении вернуться на родину.

(97) Дата подтверждается удостоверением Политотдела московского ГПУ, согласно которому Брик поступил в эту организацию 8 июня 1920 года (Архив Л. Ю. Брик).

(98) О сходстве блоковского стихотв. «Страшный мир» («Ночь, улица, фонарь, аптека…») и «Человека» см.: Stahlberger, 1964, 62–63.

(99) Чтение у поэта В. Амари (М. Цетлина) состоялось в конце января 1918 г. в присутствии К. Бальмонта, Вяч. Иванова, Андрея Белого, Ю. Балтрушайтиса, Д. Бурлюка, В. Каменского, И. Эренбурга, В. Ходасевича, М. Цветаевой, Б. Пастернака, А. Толстого, П. Антокольского, В. Инбер и др. О восторженной реакции представителей старшего поколения на поэму Маяковского писала газета Мысль (1918, 28.1). О чтении вспоминали и участники вечера (см.: Катанян, 1985,138–139).

(100) Ср. восп. А. Чичерина: «Белый произнёс горячую речь о силе поэтического дарования и литературного стиля Маяковского. При этом он, между прочим, сказал, что после них, символистов, Маяковский является самым крупным поэтом России, потому что – он говорит своё, неожиданно новое слово» (Катанян, 1985,140).

(101) Эльза с матерью жила в Голиковском переулке.

(102) Открывшееся осенью 1917 г. Кафе поэтов продолжало старую футуристическую традицию «Бродячей собаки» и «Привала комедиантов». Маяковский сразу после переезда в Москву в начале декабря стал завсегдатаем находившегося в Настасьинском переулке (на углу Тверской) кафе.

(103) Среди многочисленных и кратковременных анархистских организаций была и группа «немедленных социалистов».

(104) Среди постоянных гостей кафе были анархисты, для которых место служило «удобной явкой» (Спасский, 1940,109). Близкий друг Маяковского Л. А. Гринкруг, бывавший в кафе почти ежевечерне, вспоминает: «Очень часто приходили анархисты, которые в то время занимали по соседству дом бывш. купеческого клуба на М. Дмитровке. Время от времени они устраивали скандалы со стрельбой» (Архив Б. Янгфельдта). Анархисты, со своей стороны, рассматривали футуристов как своих союзников, и изданная в марте 1918 г. «Газета Футуристов» фигурирует в списке анархистских органов, напечатанном в журнале анархистов Революционное Творчество (I–II, 1918). В ночь на 12 апреля 1918 г. Чека совершила налёт на московских анархистов, и через два дня, несомненно в связи с этим, было закрыто Кафе поэтов.

(105) «Мы разливом второго потопа / перемоем миров города» («Наш марш»).

(106) См. прим. 109. Полный текст перевода см. П, 3.

(107) Владимир Робертович Гольцшмидт, «футурист жизни», один из организаторов Кафе поэтов, проповедник философии «здоровья и солнца». Главный его вклад в историю футуристического эпатажа состоял в том, что он ломал доски о собственную голову с эстрады кафе. Гольцшмидт был тесно связан с анархистами. После закрытия Кафе поэтов он оказался, подобно Д. Бурлюку, на Дальнем Востоке; его в последний раз видели в Японии.

(108) На афише вечера была объявлено, что «блестящие переводчики прочтут блестящие переводы моих [т. е. Маяковского. – Б. Я.] блестящих стихов: французский, немецкий, болгарский» (Катанян, 1985, 145). Якобсону принадлежали переводы на французский язык фрагментов из «Облака в штанах» (см. П, 2) и стихотв. «Наш марш». В разговоре со S. Rudy Якобсон сообщил, что в его отсутствие переводы читал П. Богатырёв (письмо S. Rudy к Б. Я., 11.12. 1989). Отсутствие Якобсона объясняется тем, что весной 1918 г. он в течение нескольких месяцев прятался в деревне, чтобы избежать ареста из-за членства в кадетской партии (см. прим. 78). В. Нейштадт читал свои немецкие переводы и в Кафе поэтов (см. восп. Нейштадта в: Шапир, 1989, 66).

(109) Ср. неточный текст в восп. В. И. Нейштадта (Нейштадт, 1940, 104). См. анализ перевода Якобсона в: Шапир, 1989, а также: Vallier, 1987. Нейштадт и Якобсон были друзьями детства и однокашниками по университету. Они познакомились летом 1906 г., когда были соседями по даче: «Я увидал его в саду, – вспоминает Нейштадт, – с книгой в руках. «Мальчик, что Вы читаете?» – «„Чёрная Индия“ Ж. Верна». – «Интересно?» – «О, да!» Так мы познакомились. Он дал мне почитать «Чёрн<���ую> Индию», которою я был очарован» (Шапир, 1989, 66).

(110) Речь идёт о поэтессе Наталии Поплавской, сестре поэта Бориса Поплавского (1903–1935).

(111) Восп. Якобсона проливают новый свет на мгновенный отъезд Бурлюка из Москвы после налёта Чека на анархистов в апреле 1918 г. Младший брат Николай (р. 1890) в декабре 1920 г. был арестован Красной Армией и приговорён к расстрелу. Приговор был приведён в исполнение 27 декабря.