Марат Гизатулин - Булат Окуджава. Вся жизнь — в одной строке

— Так то южные города. Какое может быть сравнение?

А возьмите наши деревни. В деревнях поют. В обеденные перерывы, вечером. Да. Да. Гуляет молодёжь, и раздаются песни. И поют всё больше новые песни, и, нужно сказать, хорошо, с любовью поют. А у нас, в городе?

К чему все эти пространные рассуждения? Почему автор так озабочен проблемой уличного песнопения? Неужели ему хочется самому выйти на улицу и петь песни советских композиторов? Да, хочется. Только не советских композиторов — не такой уж он выдающийся вокалист, чтобы всех удивить. Свои песни просятся, и они есть уже. О магнитофоне он тогда и думать не мог, хотя совсем скоро, через три-четыре года, этот аппарат станет предметом обихода многих советских людей.

А с чего это я взял, что ему самому петь на улице хочется? В статье об этом ни слова нет. Там только о том, что петь на улице — хорошая традиция.

2. ТРАДИЦИИ НУЖНО СОЗДАВАТЬ

Почему-то у нас бывает так. Собираются люди на массовку за город. Собрались все в назначенном месте, сидят, ждут машину. Наконец, приходит машина, все садятся, машина трогается и тогда кто-нибудь предлагает: «Споёмте, товарищи?» — и бывает, всю дорогу не стихают песни.

Или вечеринка. Все сидят за столом. Всё так благополучно. Чинно. Каждый старается что-нибудь такое особенное произнести, запомниться. Но вот рюмочки выпиты, в голове зашумело, и песню уже не сдержать. Бывает, иногда и хорошо песня звучит, бывает, и на крик похожа. Всякое бывает.

А вот заводской двор. Обеденный перерыв. На скамейке перед цехом сидят девушки. Поют тихонечко, совсем про себя. Кто-то мимо прошёл, песня оборвалась. «Певицы» засмеялись смущённо: мол, как это мы настолько забылись, что даже песню запели…

Говорят, что в южных городах пение на улице — это старая традиция, которая в новых условиях ещё более окрепла. Разрослась. А у нас в городах, мол, этого не было и как-то не принято. Деревня — другое дело.

Вот об этом-то и идёт разговор. Жила девушка в деревне, пела песни с подругами, с товарищами, любила петь. Приехала в город, работает на заводе, учится и постепенно привыкает к тому, что петь во всеуслышание — это, оказывается, неприлично. Где-нибудь в укромном месте, в тесной компании своей, да и то в комнате — пожалуй, можно (петь-то ведь хочется, большинство петь любит), а вот на улице, в цехе, в перерыве, гуляя по аллеям парка, там, где народу много — это некрасиво. Засмеют. Такого рода пение иногда считают чуть ли не признаком бескультурья. Вот что, оказывается, стало традицией. Это скверная традиция. Её нужно ломать, а хорошие традиции необходимо создавать. Сами они не рождаются.

Традиция — это хорошо, но с чего я всё-таки решил, что автору статьи хотелось самому петь на улице, да ещё и песни собственного сочинения? Совсем скоро, уже через два месяца Булат Окуджава окончательно переберётся в Москву и буквально сразу же там напишет песню «На Тверском бульваре»:

Об этом бульваре Булат Окуджава вспомнит почти через тридцать лет:

Вспоминаю, что тогда, в конце пятидесятых, я мечтал найти двух-трёх гитаристов и каждый день выходить с ними на Тверской бульвар и петь, приучать публику. Приучать не пришлось, да и друзья меня отговорили [164] Окуджава Б. О чём ты успел передумать, отец / Монолог записал И. Мильштейн // Сельская молодёжь. 1985. № 2. С. 39. .

Так вот о чём он думал, согреваясь в стужу на зелёной скамье Тверского бульвара. Своих песен у него было ещё совсем немного, но он уже знал, что они будут и к ним слушателя надо «приучать», потому что они необычные:

Когда я только начинал, распространялись слухи, что я — молодой пошляк с усиками, с гитарой. Тогда, кстати, гитара считалась по большевистским представлениям очень предосудительным, мещанским инструментом. Поэтому у меня даже возникла идея взять двух каких-нибудь энтузиастов-гитаристов и каждый вечер, допустим, в восемь часов, приходить на Тверской бульвар и петь там, приучая к этому публику. Но меня отговорили, что меня тут же арестуют и этим всё закончится [165] Окуджава Б. Всему времечко своё / Беседовал М. Нодель // Моя Москва. 1993. № 1–3. С. 4. .

Теперь закончим чтение предпоследней статьи Булата Окуджава в «Молодом ленинце»:

3. ВЕРА ИВАНОВНА И СЕРГЕЙ ПЕТРОВИЧ

В кабинете секретаря одного из райкомов комсомола чинная тишина. Сам секретарь, полуприкрыв глаза, слушает своих собеседников, солидно кивает головой, изредка вставляет замечания.

В дверь стучат, тоненький девичий голосок спрашивает:

— К вам можно, Сергей Петрович?

— Входите, Вера Ивановна, — разрешает секретарь, и в кабинет входит девушка лет восемнадцати с бумагами в руках. У Веры Ивановны вздёрнутый носик, весёлые веснушки на лице, большие глаза, тонкие косички. Так и хочется сказать, глядя на неё: «Послушайте, ведь это же Верочка! Какая же она Вера Ивановна?!»

Да и самому Сергею Петровичу года двадцать два, а, может быть, и меньше.

А любит ли он песни? Да, любит. А поёт ли? Да, поёт. Дома, например. А если хором, с товарищами? Бывает. Вот, например, «Интернационал» при закрытии конференции.

А так, чтобы собрать комсомольцев после работы: «Споёмте, товарищи!» — так бывает?

— Нет, так не бывает. Но, если нужно, можно массовика пригласить. У него это лучше получится.

— Да с людьми-то не массовику, а вам работать.

— А мы и работаем, много работаем. Вот посмотрите протоколы наши, отчёты…

Песня — не только развлечение, не только отдых. Она сближает людей, даже воспитывает. С песней легче жить, работать, любить. Так давайте же создавать эту хорошую традицию, давайте перестанем стыдиться петь при всех.

Песня любит простор. Выносите её на улицы, в парки, в сады.

В сентябре в дружный коллектив «Молодого ленинца» влился ещё один поэт. Михаил Зябочкин вспоминает:

Я попал в газету совершенно случайно. Это был 1956 год. Я писал стихи так, для себя. Даже не стихи, у меня всё большие поэмы получались. И вот как-то моя супруга, учительница, позвала меня в школу на встречу с ветеранами: «Пойдем, почитаешь стихи свои». Потом я написал небольшую заметочку об этом вечере и принес её в «Молодой ленинец», в школьный отдел. Там же сидел и Булат.

Прочитали они мою заметочку, говорят: «Пойдёт все. Напишите нам очерк». Я говорю: «А что такое очерк?», а они: «Это то же самое, только побольше».

Так разговорились постепенно, и Булат спросил новичка:

— Слушай, а ты стихи пишешь?

— Стихи — нет, я пишу больше поэмы.