Марат Гизатулин - Булат Окуджава. Вся жизнь — в одной строке

Эту леденящую душу историю о своём предке и о происхождении своей фамилии рассказали мне жители села Тамакони в Западной Грузии. Там чуть не полсела носят фамилию Огудьжява, из этого села и вышел дед Булата Степан Васильевич.

А за несколько дней до этого в Публичной библиотеке в Тбилиси на меня обратил внимание интеллигентного вида пожилой человек. Представившись потомком очень известного до революции местного коньячного короля Сариджишвили, он предложил помочь. Узнав, что я интересуюсь историей происхождения фамилии Окуджава, он обрадовался и через несколько минут принёс книгу о происхождении мингрельских фамилий, недавно вышедшую на грузинском языке. В книге предлагались две версии происхождения фамилии Окуджава. Обе они опирались на корень удьжя (ухо). Согласно одной версии, фамилия происходила от какого-то человека с серьгой в ухе, по другой — она просто означала непослушный .

Когда мы на следующий день обнародовали эти версии в доме Арчила Окуджавы, двоюродного брата Булата, его жена задумчиво молвила, что вторая версия ей представляется более правдоподобной.

Наталья Торбенкова добавила нам информации о непослушных забияках с серьгой в ухе. В начале 1992 года она была в командировке в Питере на семинаре и познакомилась там с грузинским журналистом Серго Дадиани. Серго оказался страстным поклонником Булата Окуджава и, естественно, они с Натальей на эту тему разговорились. И среди прочего Серго рассказал Наталье очень похожую на нашу версию происхождения этой фамилии. Оказывается, в старину в некоторых областях Грузии был обычай: по приговору сельской общины отъявленному драчуну и забияке вдевали в ухо большую медную серьгу как знак предупреждения, чтобы с ним не связывались незнакомые люди — может повредить здоровью.

Посочувствуем пострадавшим: плохо, конечно, что забываются старые традиции — будь у Булата Шалвовича серьга в ухе, его противники поостереглись бы с ним связываться!

А теперь вернёмся в февраль 1952 года.

Так для Булата Окуджавы завершился ещё один жизненный эпизод — работа учителем в районном центре Высокиничи. История повторилась — как и в Шамордине, всё закончилось скандалом. Правда, ещё быстрее, чем в Шамордине, и с более серьёзными последствиями: из Шамординской школы он хоть сам уволился.

Но что примечательно — в конечном счёте Окуджава снова вышел победителем. Здесь с работы был снят не только директор, но даже и заведующий роно, а самого Булата забирают в Калугу и приказом гороно от 4 февраля 1952 года назначают учителем русского языка и литературы школы № 5, одной из лучших во всём областном центре. И всё у него хорошо.

Ну, он-то уехал, а вот жена Галя осталась — её никто не отпускал. Она должна была доработать до конца учебного года. Более того, в итоге вышло так, что и почти всё лето она вынуждена была провести здесь…

После отъезда Булата часть его учеников были переданы Роману Петровичу Жуковскому, который, кроме того, вёл ещё рисование и физкультуру; другая же их часть досталась Галине. После скандала с новогодними прогулами всё улеглось и пошло своим чередом. К ней претензий больше не было. А однажды её фамилия даже появилась в «Колхозной газете», и совсем не в таком «стыдном» контексте, как фамилия мужа.

В заметке «Доклады, утренники, литературные вечера» рассказывалось:

Коллектив учащихся и преподавателей Высокиничской средней школы готовится широко отметить столетие со дня смерти великого русского писателя Николая Васильевича Гоголя.

Для проведения гоголевских дней создана специальная комиссия из учителей школы. В неё вошли преподаватели русского языка и литературы Новиков Иван Григорьевич, Прошлякова Галина Алексеевна, Смольянинова Галина Васильевна и Жуковский Роман Петрович.

Под руководством комиссии для учащихся 1–4 и 5–6 классов организуются два литературных утренника, посвящённые памяти Н. В. Гоголя, а для учащихся старших классов — гоголевский вечер. Вечера и утренники состоятся завтра в помещении районного Дома культуры [49] Доклады, утренники, литературные вечера // Колхозная газета. 1952, 2 марта. .

На широкую ногу отмечали столетие со дня смерти великого писателя.

Не могу удержаться, чтобы не привести приказ по школе по поводу этого масштабного мероприятия:

Приказ № 6

По Высокиничской средней школе от 1 февраля 1952 г.

В связи со столетием со дня смерти великого русского писателя Гоголя Н. В., и во исполнение приказа по Калужскому ОблОНО от 30 января за № 2–011, приказываю:

1. Председателю предметной комиссии по русскому языку и литературе т. Новикову И. Г. представить директору школы разработанный план проведения общешкольного вечера, посвящённого столетию со дня смерти Гоголя Н. В., для учащихся старших классов; организовать помощь классным руководителям 5–6 классов и учителям начальных классов по подбору материала для утренников, посвящённых столетию со дня смерти Гоголя Н. В.

2. Классным руководителям 5–6 кл. и учителям начальных классов провести утренники, посвящённые столетию со дня смерти Н. В. Гоголя с учётом возростных особенностей учащихся.

3. В текущем учебном году в тех классах, где программами по литературе предусмотрено изучение биографии и основных произведений Н. В. Гоголя, обеспечить максимальное внимание к учебному материалу и глубокое его усвоение.

4. Заведующему школьной библиотекой т. Гордеевой Н. А. и старшему пионервожатому т. Рудаковой С. А. организовать выставку, посвящённую столетию со дня смерти Н. В. Гоголя.

Директор школы М. Кочергин

В общем, всё очень нешуточно: разработка планов, подбор материалов, проведение утренников «с учётом возрастных особенностей учащихся», «обеспечение максимального внимания к учебному материалу и глубокого его усвоения».

Ну, теперь-то, надеюсь, окончательно понятно, почему Окуджава был плохим учителем?

Учебный год катится к концу, и Галина, конечно, ждёт не дождётся его окончания, чтобы скорее соединиться с любимым мужем. Чтобы уволиться, ей нужно ещё получить и отгулять положенный отпуск, но это уже не проблема. Вот отзвенит последний звонок, пройдут экзамены, и тут же — заявление на отпуск, а заодно и на увольнение, чтобы не возвращаться после за документами…

Но директором пока ещё был Кочергин, а у него на этот счёт своё мнение. Точнее, не своё, а его бывшей начальницы и нынешней подчинённой Свириной. И завуча Щеглова. Здесь я должен буду повиниться: я сначала сам несколько излишне демонизировал роль Михаила Илларионовича, но, хоть он и не управлял в школе, подпись под приказами его.

Майя Суховицкая спустя шестьдесят лет вспоминает его без злобы: