Марат Гизатулин - Булат Окуджава. Вся жизнь — в одной строке

Да, это никак не стыкуется с тем, что говорили мне разные ученики. Возможно, что тот урок Булата, на котором побывал Миронович, был как раз в самом начале его деятельности в пятой школе и ученики ещё не знали нового преподавателя. А возможно и другое — на воспоминания Семёна Ильича накладывает отпечаток совсем другая история — обида, которую Окуджава нанёс Мироновичу много лет спустя.

— Но самый нехороший случай, который меня разочаровал напрочь и убил всякий интерес к Булату, это не его неквалифицированный урок. Мне неприятно говорить, но когда мы стояли тогда в коридоре, а он пролетал мимо нас, кто-то из тех людей, которые позже, встречаясь с ним, знаменитым и великим, старались быть к нему поближе, тогда сказал то ли «Пьянь!», то ли «Пьяница!» Я на самом деле не знаю, кто это сказал. Мои же собственные наблюдения не дают оснований ни для каких выводов по этому поводу.

Здесь интересно то, что услышанное Мироновичем от кого-то слово сумело его «разочаровать напрочь». Притом что собственные его наблюдения не дают сделать какие-либо «выводы по этому поводу». И это укрепляет меня в мысли, что некая обида управляла воспоминаниями славного и симпатичного Семёна Ильича Мироновича, ныне покойного замечательного краеведа и библиотекаря.

Наталья Торбенкова, дружившая с Мироновичем много лет, не согласна со мной, что именно обида наложила отпечаток на слова её друга об учителе Окуджаве:

— Я думаю, дело в том, что Миронович был студентом не просто отличником, а суперотличником. Ещё до окончания вуза его приглашали к себе две столичные аспирантуры. Представь себе, каким было различие педагогических взглядов троечника и бунтовщика Булата и такого вот студента.

А дальнейшее поведение Булата Шалвовича, его вращение в калужской богеме, похождения по женской части и прочее? Семён Ильич общался ведь с людьми того же круга, все отношения, сплетни и интриги были на виду.

Семён Ильич сказал, что в то время вряд ли кто мог предположить, что эпоха выдвинет Булата в великие поэты. Но именно в этом качестве — великого поэта — Миронович Окуджаву ценил безусловно.

И всё же обида была, и сам Миронович этого не скрывал, хотя в подробности произошедшего категорически отказался нас посвящать. Году в 1995 Семён Ильич написал Булату Окуджаве письмо с приглашением в Калугу выступить в подведомственной ему библиотеке имени Белинского. Тот ответил, что готов приехать, если ему будут предоставлены жильё и гараж для машины. На это письмо Семён Ильич ответил утвердительно насчёт просьб Булата, но написал своё письмо с присущим ему чувством юмора в несколько игривой манере. И что-то там пошутил насчёт того, что денег они за выступление заплатить не смогут. Может быть, эта шутка была лишней, ведь материального вознаграждения сразу не предполагалось.

Как бы там ни было, ответ Миронович получил очень резкий, и Окуджава больше приехать не обещал. Саму переписку показать нам Семён Ильич не захотел.

Наверное, профессиональному учителю виднее, как надо вести уроки, но хочется привести ещё одно воспоминание. Вот что говорит бывший одноклассник Владимира Захарова Юрий Владимирович Брага:

— Булат Шалвович всегда приходил на урок с какой-нибудь книгой. Когда оставалось время на уроке, он говорил: давайте почитаем. И начинал читать вслух. Мы заслушивались так, что даже звонка иногда не слышали. Когда я приходил домой, мне очень хотелось книгу ту найти и дочитать, было очень интересно. И стихов нам читал много, и прозы. Многое задавал учить наизусть. Я с того времени очень много стихотворений наизусть запомнил. Он научил меня любить читать. И не просто читать, а любить читать настоящую литературу.

И на этом, пожалуй, можно закончить учительский портрет Булата Шалвовича Окуджавы.

Булат Окуджава часто вспоминал, как его не хотели печатать, пока он преподавал в деревенской школе. Как он безуспешно посылал свои стихи в редакцию единственной в Калуге газеты «Знамя» — журналисты между собой называли её «Вымя» — органа обкома партии. Газеты «Молодой ленинец», сотрудником которой он станет через несколько лет, ещё не существовало.

По его воспоминаниям также выходило, что печатать его начали сразу, как только он переехал в Калугу. Однако ничего такого не наблюдается, если перелистать газеты того времени.

Ну, сначала, может быть, ему и не до того было — пришёл в новую школу посреди учебного года, надо было освоиться, привыкнуть. Быт наладить. С Сашей Больгиновым надружиться.

Но вот с 1 мая 1952 года в Калуге начала выходить новая газета — «Молодой ленинец». Возможностей напечататься стало больше, казалось бы. Но печатать Булата так и не хотели.

«Молодой ленинец» выходил два раза в неделю — по четвергам и воскресеньям. Возглавлял его ортодоксальный партиец, очеркист Иван Синицын.

Прозаик Сергей Васильчиков вспоминает, что работал в новой газете с первых дней, но не помнит, чтобы когда-нибудь видел Булата в её стенах. А познакомились они совершенно случайно. Он мне рассказывал, как это произошло. Напротив здания газеты был сквер, куда однажды пришли родственники Васильчикова в сопровождении незнакомца:

— У меня родственники — учителя. И однажды в сквере напротив они появились. Ну, помахали мне рукой, я вышел, летом это было. С ними был невысокого роста мужчина, грузин. Мои родственники сказали: «Вот тоже пишущий человек, пишет стихи, зовут его Булат, фамилия — Окуджава». Всё. Мы пожали друг другу руки, и на том всё кончилось.

Зачем, интересно, они приходили? Просто так, познакомить меж собой литераторов? Вряд ли. Скорее всего, Булат рассчитывал на продолжение знакомства, на то, что он скоро выйдет из сквера, перейдёт дорогу и переступит так манящий к себе порог новой молодёжной газеты. И вольётся в дружную семью товарищей по литературе.

Там ведь, в этом небольшом двухэтажном здании, обе калужские газеты располагались — на втором этаже «Знамя», а на первом — «Молодой ленинец».

И Булат попробовал, переступил этот порог. Учебный год закончился, времени много, тем более что жена Галина по-прежнему остаётся в Высокиничах, о чём подробно рассказывалось в предыдущей главе. Почти всё лето Галина вынуждена была провести там, так как ей не давали ни расчёта, ни отпуска. Только в августе она приехала в Калугу.

В общем, всё располагало к тому, чтобы начать налаживать свои литературные дела. Тем более, здесь есть два литератора, с которыми Окуджава познакомился, ещё работая в Шамордине [59] Оба они независимо друг от друга вспоминают, что познакомились с Окуджавой в 1950 году. . Николай Панченко сейчас, правда, в Москве, заканчивает учёбу в Высшей партийной школе, но ответственный секретарь «Знамени» Игорь Шедвиговский как раз на месте, в заветном здании на втором этаже.