Марат Гизатулин - Булат Окуджава: «…От бабушки Елизаветы к прабабушке Элисабет»

Маму Виктора его коллеги практически не видели — может, пару раз только на кухне столкнулись случайно. «Она как мышка, а их совместное с Витей проживание — это как жизнь в коммунальной квартире» — рассказывали они. Но думали почему-то, что это не по вине Виктора, что это мама, наверное, имела властный или даже деспотический характер. Что дало основание им так думать, непонятно, тем более что они ни разу с ней не общались, да и никак это не вяжется с их же определением «мышка».

Лев Шаломов говорит, что Виктор, наверное, и не женился-то оттого, что своей независимостью слишком дорожил, не терпел, чтобы маячил кто-то перед глазами. А Елена Стоцкая тут же вспоминает, что Виктор как-то шутя сказал, что не женится потому, что слишком много женились его родственники.

Ухаживал он, видимо, тоже своеобразно. Тот же Лев Шаломов вспоминает, как они путешествовали где-то вместе с Виктором, и Виктор ухаживал за одной женщиной, пытаясь добиться взаимности. Но что-то у него не получалось. И в какой-то момент он снял с себя наручные часы и в сердцах растоптал их. И вроде бы это помогло достичь желаемого результата…

Майя вспоминает:

— Были у него какие-то влюблённости. Раз, когда мы с ним долго не виделись, я позвонила, чтобы с Новым годом поздравить, и слышу — он не один. Я его потом спросила об этом, он говорит — ну, есть женщина одна, работает в другом институте, мы с ней в неплохих отношениях…

Но кончилось всё, как всегда, печально. Подруга этой женщины была восторженной почитательницей Сталина. И как-то у них в гостях она, видимо, затронула эту опасную тему. Виктор какое-то время молчал, поскольку близкая женщина заранее умоляла его никаких споров при этой подруге не затевать. Но потом не выдержал, высказал гостье всё, что он о ней думал, и в ярости просто выгнал её. На этом его роман закончился.

— А может, это просто последняя капля была, наверное, она уже с ним намучилась, — рассуждает Майя. И продолжает, что не представляет себе, какая бы женщина могла жить с Виктором.

— Во всяком случае, только такая, которая очень сильно бы его любила. Но, видно, такими короткими были его романы, что ни одна из них просто не успевала сильно полюбить…

Работа Виктору очень нравилась. Он с удовольствием занимался наукой, но диссертацию защищать не хотел.

Елена Стоцкая:

— У нас в институте была аспирантура, и к нам из других городов приезжали защищать диссертации, но такого низкого уровня иногда были эти защиты, что просто оскорбительно было бы оказаться в такой компании. А титулы эти совершенно не нужны ему были.

В общем, Виктор чувствовал себя на работе вполне комфортно и без титулов, но… 9 марта 1971 года из ИАТа он ушёл. Почему — неизвестно. Незадолго до этого Елена Стоцкая перешла на работу во Всесоюзный институт научно-технической информации (ВИНИТИ). Узнав, что Виктор хочет сменить работу, она и его позвала туда.

— Он быстро завоевал всеобщее уважение и симпатию, но, как обычно, вскоре поссорился с начальником, потому что ему казалось, что тот недостаточно уважительно к нему относится, — несколько в сердцах, как мне показалось, говорила Елена.

Из ВИНИТИ Виктор, проработав там меньше года, ушёл вместе с Еленой — в Международный вычислительный центр, что на улице Куусинена. Но и здесь совсем недолго задержался. Причём ушёл так, что и Лене сказал, что с ней тоже видеться больше не хочет. Время от времени она ещё звонила ему, а потом он отказался и от её звонков. Много лет они не общались и ничего друг о друге не знали. А в 1986 году скончался Эдуард Стоцкий.

Майя Шварц говорит:

— Очень интересная семья, математики они были. Несмотря на то, что Виктор с Леной порвал, относился он к ней с огромным уважением и особенно добрым словом вспоминал её покойного мужа.

Дочь Стоцких Екатерина делится своими ранними впечатлениями:

— То, что он одинокий человек, я поняла только став взрослой, потому что, когда они встречались у нас дома, он производил впечатление человека, живущего вполне насыщенной интересной жизнью и не испытывающего какого-то дефицита общения. И наукой своей он увлечён был, и путешествовал активно, политикой очень интересовался. В детстве мне представлялось, что именно такой, как Виктор Окуджава, и есть идеал мужчины, и я очень была удивлена, для меня просто шок был, когда я узнала, что ему так и не удалось создать семью и что на самом деле он был одинокий человек, с какими-то психологическими проблемами. Я к нему очень хорошо относилась, и когда он из нашей жизни исчез, это была для меня потеря.

15 марта 1973 года, через два года после ухода из ИАТ, Виктор возвращается в свой родной институт. Только это уже не Институт автоматики и телемеханики, а Институт проблем управления. Он поступает в лабораторию технической диагностики и снова работает вместе с Майей Шварц.

Майя:

— У нас дружная лаборатория была. Все праздники обязательно вместе отмечали. Как-то 23 февраля мы думали, как поздравить наших дорогих мужчин. И родилась идея: каждая женщина напишет поздравление для кого-то одного из мужчин. Начали решать, кто кому напишет, — не получается: кому-то несколько женщин хотят написать, а кому-то — ни одна. Решили кинуть жребий, и мне досталось написать человеку, которому я ничего не могла бы сказать, ну ничего! Вот если бы Вите, ему я что-нибудь придумала бы. А в это время другая разглядывала озадаченно свою бумажку: «Окуджава — ну что я могу ему написать, да ничего абсолютно!» Я и говорю: «А давай махнёмся?»

И начались у меня муки творчества. Решила писать в стихотворной форме, это показалось мне легче.

И вот 23 февраля. На работе застолье. Витя в ударе, он в застольях бывал только таким — забывал о неладах, о конфликтах, никогда не сидел сумрачным. Мы раздали мужчинам листочки, не сказав, кто кому писал, и каждый сам читал то, что получил. Дошла очередь до Вити. Читал он очень выразительно, было видно, что подарок ему понравился. А я волновалась жутко.

Стихотворение было написано от имени Родопских гор, куда Виктор недавно ездил кататься на лыжах. Он очень любил горные лыжи и ездил кататься в разные края.

Дальше шумной ярко разодетой толпе лыжников противопоставлялся скромный, но изящный облик Вити Окуджава:

Виктор именно так и выглядел — ещё и потому, что всегда одевался очень скромно, неброско, но аккуратно. Кстати, манера одеваться — это, пожалуй, одна из тех черт, в которых оба брата явно были схожи.

Майя Шварц продолжает:

— Была у него одна ушанка на зиму — она ему была, по-моему, тесна и сидела криво, — и один берет на осень. Он вообще внимания не обращал на свою одежду и гордился этим. Но, с другой стороны, пижон был. Некий стиль в его безобразном одеянии присутствовал. Я ему приносила какие-то вещи, из которых мой Мишка вырос, — так они ему не нравились. Только однажды он взял Мишины брюки. В то время из своих штопанных-перештопанных джинсов он уже чуть не вываливался, а это были форменные брюки с военной кафедры МИИТ, где учился Миша, чёрные, даже без молнии, на пуговицах. Вот они ему понравились, и их он носил потом много лет. Но это всё уже было позже, когда Витя ушёл с работы и с трудом сводил концы с концами.