Вадим Верник - Книга победителей [litres]

Знаешь, Вадик, с появлением фонда я поняла, что нет ничего страшного в этой жизни, кроме смертельных болезней и потери близких. Всё остальное – это только вопрос внутренней оптики…

– У тебя через полтора часа спектакль. Многие актеры прибегают, быстро надевают костюм и выскакивают на сцену. Ты сегодня приехала пораньше, потому что мы с тобой договорились встретиться, или ты всегда рано приезжаешь?

– Я обязательно приезжаю на спектакль за час-полтора, не позже. Обязательно слушаю музыку, когда настраиваюсь, и повторяю внутри себя текст.

– Какую-то конкретную музыку?

– Разную. У нас один iCloud с детьми, и они тоже скачивают музыку. У нас одна музыка на троих, поэтому я вижу, что они себе скачивают, и это иногда бывает так здорово и так интересно. Я в этом смысле абсолютно всеядна.

– Всеядная Чулпан, я всегда восхищаюсь твоими нарядами, которые ты носишь в повседневной жизни. Такой вызывающе подростковый стиль и преимущественно яркие тона: то ядовито-синий, то желтый или, как сейчас, ярко-бордовый.

– Ты как-то попадаешь в такое мое настроение, когда хочется надеть что-то веселое. А вообще у меня есть разные наряды. Я и пиджаки ношу, и строгие костюмы. Платья в пол мне тоже иногда приходится надевать. Но классические женские платья не очень совпадают с моей психофизикой. А совпадают больше вот такие, идиотические – в общем, то, что немножко выбивается из строя, всё, что несет хотя бы немножко оттенок дурачества. Однажды, когда я собиралась пойти к старшей дочке в школу, она сказала: «Классному руководителю нужно купить красивый букет, а учительнице, которая ведет продленку, – то, что ты любишь». У меня есть и черные вещи, но иногда хочется надеть то, что я действительно люблю: что-то карнавальное, клоунское. Я так поднимаю себе настроение. Мне кажется, если у меня будет хорошее настроение, это может распространиться и на всех вокруг.

– Слушай, Чулпан, я вспомнил забавную историю, которую ты мне когда-то рассказала. О том, как тебя пробовали в какой-то фильм (ты была еще совсем начинающая) и долго не звонили. Потом ты перезвонила сама. Трубку взял режиссер и сочувственно тебе сказал: «Знаете, вам лучше, пока не поздно, уйти из профессии, потому что глаза – это зеркало души. А ваши глаза совсем невыразительные».

– Невыразительные, да. Но для меня это было совсем неважно. Главное, на сцену разрешают выходить. (Улыбается.) На самом деле, если кто-то из моих дочерей захочет вдруг пойти в актерскую профессию, я скажу: даже близко сюда не подходи, – а вот если ты не можешь без этого жить, тогда уже ничего не страшно.

Сергей БЕЗРУКОВ обрел новое дыхание после того, как стал художественным руководителем Московского Губернского театра. Здесь идет интенсивная работа. Обновилась труппа, премьера следует за премьерой. Сергей с удовольствием реализует в театре свои режиссерские амбиции. Зимой 2017 года я побывал на «Вишневом саде», который поставил Безруков. Красивый ностальгический спектакль с выразительной актерской игрой и великолепными декорациями. Сценограф – тоже Сергей Безруков.

Когда мы общались с Сергеем после его назначения худруком, в 2014-м, я спросил, какие новые качества он открыл в себе: «Наверное, я учусь говорить нет. Учусь говорить с людьми довольно-таки жестко. Это необходимо. Я понял, что любимым для всех, как актер, не будешь больше никогда».

Безруков великий конспиратор. Однажды он пригласил меня посмотреть фильм Анны Матисон «После тебя» – сразу после того, как был закончен монтаж (в этой картине Сергей играет главную роль и является продюсером). Потом мы долго общались, обсуждали картину, расстались поздно вечером. А на следующий день я неожиданно получаю от Безрукова эсэмэску: «Вадик, дорогой, мы с Аней расписались! Но мы не делаем громких заявлений. Тихо. Без шумихи. Оберегаем наше счастье». Это событие случилось 11 марта 2016 года. Я поздравил молодоженов и пожелал им огромной любви и успешных совместных проектов.

Союз Ани и Сергея дает все новые творческие плоды. Первым их общим фильмом был «Млечный путь». «В этой доброй новогодней истории я сыграл не героический образ, как часто происходило раньше, а обыкновенного простого человека со своими душевными переживаниями – это показалось мне свежим и интересным», – сказал мне Безруков после премьеры. Потом последовали «Без тебя» и «Заповедник» («Пушкин. Виски. Рок-н-ролл»), и вновь Сергей играет персонажей без брони.

…А сейчас я хочу вернуться в недалекое прошлое – в 2011 год. Безруков, в то время ведущий актер театра Олега Табакова, еще только нащупывает пути для свободного плавания.

– Скажи, Сережа, режиссеры утверждают тебя на роль сразу, без проб или все-таки устраивают кастинг?

– Устраивают. И это не унизительно. Кастинг – это возможность попробовать свои силы. Убедить режиссера и самого себя, что я могу это сыграть.

– А бывает так, что ты мечтаешь получить роль, приходишь на кастинг, а в результате утверждают другого актера?

– Я не так часто снимаюсь, Вадь. (Улыбается.) Чаще все-таки бывало, что меня утверждали на роль сразу, а пробы были потому, что так положено.

– Я вот и пытаюсь понять, для чего кастинг, если и так очевидно, что роль получишь ты. Похоже на какую-то игру.

– Нет, в ту же «Бригаду», например, кастинг был суровый. Несмотря на то что я знал режиссера и к тому времени был известным театральным актером. Но я пробовался наряду со всеми. И кстати, когда мне объявили, что будет кастинг, мне стало обидно.

– Вот видишь.

– Было ощущение, что мне не поверили. У нас ведь с режиссером и продюсером была негласная договоренность, и роль писали для меня. Но оказалось, что есть еще один, самый главный продюсер, который не поверил в то, что я смогу сыграть серьезную роль. И в общем-то, его можно было понять: до 2000 года я появлялся в основном в комедийных постановках – в тех же «Куклах», где пародировал политиков. Но все равно было обидно. До такой степени, что я решил вообще на пробы не ходить. В артиста надо верить, это дает необходимый импульс для творчества.

– Сереж, давай договоримся, что ты не будешь произносить слово «артист». Наш разговор не про артистов вообще, а про тебя…

– Хорошо. (Смеется.) Я, артист. Когда тебе не дают шанса делать то, что ты хотел бы делать, появляется ощущение пустоты. Но потом я понял, что это обыкновенная творческая жизнь. Есть те, кто тебя ненавидят, и с этим нужно смириться. Все-таки профессия у нас… нервная. Для меня по крайней мере. Существует слово «враги», но оно уместно только на фронте. В жизни не враги, а злопыхатели. Они есть, но я стараюсь о них не думать и не говорить.