Вадим Верник - Книга победителей [litres]

– Арина еще играет в спектаклях «Современника». Ты сама ее вывела на сцену?

– Нет, конечно. Неужели ты думаешь, что я бы это сделала? Я была в ужасе: «Зачем тебе это надо, школа пострадает, всё пострадает, ты отдыхать не будешь». А она: «Нет. Я хочу играть в спектакле «Золушка». И теперь играет пажа, даже специально подстриглась под мальчика.

– Как всё серьезно. А какие наклонности у средней, двенадцатилетней дочери?

– С Асей всё сложнее, потому что там такой интересный внутренний мир, и потому ей чрезвычайно сложно в школе. Ася вообще плохо уживается в социуме, у нее образное, специфическое мышление, оно какое-то вспышечно-яркое. Ася слышит начало фразы и по началу фразы уже создает какие-то миры, которые не соответствуют окончанию фразы собеседника. А насчет интересов… Она занимается теннисом.

– Ну и наконец младшая, Ия.

– Ия ходит на хореографию.

– Все дети заняты делом. А какая из прекрасных дочерей является отражением своей мамы?

– Лучшими качествами все в меня. Я шучу. Это так интересно – видеть в дочерях те качества, которые я в себе никогда не вычленяла, но их замечают другие.

– Например?

– Упрямство. Мама иногда говорит: «Ну это же вылитая ты!» А мне казалось, что я была шелковой. Сейчас выясняется, что нет. Меня родители умоляли не поступать в театральный институт. Весь клан моей семьи работал над тем, чтобы я не поступала. Советская семья, определенное воспитание и четкие перспективы для человека, который поступил в финансовую академию. И вот так бросить академию и пойти в театральное среднее профессиональное училище, в ПТУ, куда поступают обычно после девятого класса, да еще учиться на артистку, – родители мой поступок осудили категорически.

– Все эти страсти разгорались в родной Казани?

– Да. Но я была абсолютно уверена, что это правильное решение. Я знала, что этого очень хочу.

– А почему раньше ты не проявила волю? Зачем послушалась родителей и пошла в финансовую академию?

– Всё автоматически произошло. Я училась в математическом классе, и наши выпускные оценки позволяли без экзаменов выбрать любой вуз. У меня была пятерка по высшей математике и похвальные грамоты, и я пошла учиться в академию на аудитора – тогда это был самый модный факультет в Казани. А потом я поняла, что если не попробую стать актрисой, то этого никогда себе не прощу. Если бы мне в театральном училище сразу сказали нет, то, возможно, второй попытки уже бы не было.

– Математический склад ума сохранился?

– Я сейчас смотрю на те задачи, которые решают в школе Арина и Ася, и понимаю, что я бы уже так не смогла.

– Дело не в формулах. Я спрашиваю про структурность сознания.

– Как сказать? Мой учитель математики говорил, что математика – это самая большая обманщица. Она заявила о себе как о точной науке, но на самом деле это только фантазия, только вариации решений одних и тех же задач, а дальше – уже сложных моментов в жизни. Вся математика в нашем классе сводилась к тому, что мы до цифр даже не доходили: ты должен был предложить максимальное количество решений задачи.

– Как у Пушкина: «поверить алгеброй гармонию»… Скажи, Чулпан, в детстве ты была вольной птицей или родители держали в ежовых рукавицах?

– Наверное, я была домашним ребенком. Меня в шесть-семь лет отдали на фигурное катание, потому что я постоянно болела пиелонефритом и пневмонией, – каждый год больницы. Мне фигурное катание страшно не нравилось. Когда начались все эти соревнования, я тут же перестала туда ходить и уже обманывала маму, что пошла на тренировку, а на самом деле просто гуляла, а потом мочила коньки в луже и возвращалась домой с мокрыми коньками, ставила их на батарею. Через некоторое время мама, конечно, узнала, что никто никуда давно не ходит.

– Удивительно, ты так рано распрощалась с фигурным катанием, а потом, много лет спустя, добилась феноменального успеха в шоу «Ледниковый период» в паре с олимпийским чемпионом Романом Костомаровым. А «Бедная Лиза». Танцевать в дуэте с ведущим солистом балета Большого театра Андреем Меркурьевым!

– Потому что я страшная авантюристка. Мне кажется, у меня есть черта, которой я дорожу, и не дай бог, она у меня исчезнет (и за это большое спасибо Алексею Бородину, моему мастеру в ГИТИСе) – это не бояться ошибиться. Будет провал – не будет, но всё равно надо идти по этому пути, если он доставляет тебе удовольствие. Страшно было согласиться на участие в «Ледниковом периоде». Это же позорище на всю страну: я, театральная актриса, в коконе высоких материй, глубоких размышлений о жизни, вынуждена надевать коньки и выезжать на лед. И вдруг выяснилось, что там можно делать всё что хочешь, у тебя нет никаких ограничений: ты сам себе режиссер, сам назначаешь себя на роль, сам эту роль играешь, а тебе еще помогают такие талантливые люди, как Илья Авербух и Рома Костомаров.

– Ты произнесла слово «провал»…

– Искусство очень субъективно: кто-то восторгается моей игрой, а кто-то…

– Чулпан, я говорю не о ком-то, а о тебе самой. Были роли, за которые тебе становилось стыдно?

– Естественно, особенно в кино. Со спектаклями проще, потому что там вожжи в моих руках тоже. Я могу ситуацию контролировать и самосовершенствоваться от спектакля к спектаклю. Если совсем невозможная постановка и ты не доверяешь режиссеру, тогда точно вы расстанетесь. Такое случалось, но редко. А вот в кино другая ситуация: там ты что-то играешь, а потом тебя монтируют. Ты можешь сыграть плохо, а потом тебя еще плохо смонтируют. У меня была однажды такая премьера. Я посмотрела фильм, и в тот момент, когда группу после показа позвали на сцену, я спряталась под кресло и не вышла. Я сидела там и ждала, пока уйдут все зрители, – так мне было стыдно! И между прочим, это прекрасно.

– Что прекрасно?

– Такие провалы – это же вечная молодость, путь к чему-то более совершенному. Я очень рада, что такому пониманию меня научил мой педагог по математике, а потом и Алексей Владимирович Бородин.

– Как часто твои дети наблюдают маму, которая никуда не торопится и вся в их власти?

– У меня есть так называемые пижамные дни. Тогда я отпускаю всех нянь, и это только наше с дочками время. А еще я люблю, например, отводить младшую в детский сад, и у нас есть пространство дороги от дома до сада, когда я замечаю, что листья пожелтели, а вот выпал первый снег… Сегодня, правда, мы с Ией обе торжественно проспали, потому что вчера был спектакль и вообще тяжелая неделя. А старшие дети как-то сами себе приготовили завтрак и ушли в школу. Мне очень повезло с нянями для дочек, но когда я остаюсь с детьми одна, то понимаю, что это совершенно другой уровень гармонии. Мы и в отпуск ездим без помощников. Даже когда младшая дочка была еще совсем маленькой, мы были одни. Это сразу самоорганизует, появляется чувство ответственности, семьи.