Марк Бородулин - И. А. Милютин. Дело и река

Рыбинск. Набережная Волги

Основатель этого фабричного гиганта Николай Михайлович Журавлев, волжский самородок, с успехом торговал крепчайшими, машинной выделки канатами, которых его завод вырабатывал до 400 тысяч пудов в год. Они хорошо продавались и в Астрахани – для каспийского судоходства, и в Петербурге – на экспорт. Крепкий клан Журавлевых 2являлся, если можно так выразиться, естественным конкурентом череповецкой компании «Братья Милютины и К0». При этом и М.Н. Журавлев-младший (1840–1917), и Милютин Иван Андреевич, меняя друг друга, избирались председателями Рыбинской хлебной биржи.

Ее здание, выполненное в стиле классицизма, до сих пор стоит на высоком волжском берегу, и, как говорят специалисты, «оно не затерялось бы и на столичных улицах». За поворотами извилистой Шексны скрылись дымные, остро пахнущие чугунолитейки и потянулись малоинтересные берега с редким, изрядно порубленным лесом. Сквозь шум падающей с пароходных колес воды слышится неведомый голос всезнающего, уверенного в себе человека, каковой сорт людей непременно встретится среди десятка впервые путешествующих пассажиров:

– Шексна, милостивые государи, несет в себе воды Белого озера.

Как утверждает знаток здешних мест ученый-археолог Е. В. Барсов 3, «едва ли есть в России река, которая бы текла такими кривизнами и изгибами, как Шексна, или, как правильнее называют ее в народе, Шехна; едва ли есть река, которая упором своего течения так подрывала правый берег, намывая левый, как эта река. (…) На пространстве 400 верст не много у нее берегов, на которых бы безопасно мог поселиться человек (…); но и те высокие места, где ютились древние люди, так быстро размываются, что в течение нескольких лет они совершенно исчезают». 4

– По весне разлив Шексны соединяется с разливом реки Мологи, да так, что суда проходят из одной реки в другую прямо по затопленным лугам. В нижнем плесе, то есть от Рыбинска до Череповца, Шексна спокойна и легко проходима.

– Пассажирское сообщение здесь открыто в 1860 году череповецкими купцами братьями Милютиными. Теперь к ним присоединились пассажирские рейсы и вездесущего общества «Самолет», и судовладельцев Моисеева и Кашиной. Но главное назначение Шексны – хлеб. Масса хлебного груза поднимается с юга вверх по Волге, постепенно приращиваясь. Идет безостановочно, пока не достигнет Рыбинска. Там, перекинувшись на баржи-«маломерки», народный каравай продолжает свое движение Мариинским водным путем к Санкт-Петербургу, к его порту и далее к малохлебным областям России. Если бы система почему-либо перестала существовать, то у производителей приволжского региона недобор на одном только хлебе выражался бы колоссальной суммой – до 30 миллионов рублей. А Петербург с его миллионным населением не только лишился бы обильного и сравнительного дешевого снабжения прекрасной рожью и пшеницей, но и крупной торговли с заграничными фирмами…

В конце 80-х годов XIX века прошел Шексной на пароходе «Спокойный» писатель-демократ Г.И. Успенский. В очерках «По Шексне» он писал: «Вот ведь и Шексна тоже река, и так же, как и по Волге, ходят по ней пароходы, хотя бы и старого типа. Но есть в ней что-то особенное, тенденциозное, переносящее мысль путника на биржу, в бюджет, в размышления о политическом положении всего света. Все на этой реке связано одной нитью: лесопильные заводы со складами напиленного леса, в бесчисленном количестве кряхтящие, охающие, лающие буксиры, барки, долженствующие поглотить однообразнейшие полчища стогов, тесин, брусьев, бочек. Самым неотразимым образом рисуются они исключительно в виде цифр, цифр в биржевых отчетах, в отчетах Министерства финансов, в торговых берлинских, лондонских телеграммах. Кажется, что река только и думает о государственном бюджете, о том, чтобы наше отечество скорее других стран могло заявить: настроение с овсом, с сеном, с пшеницей крепкое, и тем получить возможность ответить на угрожающие статьи Северо-Германской Всеобщей газеты, внушаемые, конечно, самим «железным канцлером». Словом, Шексна – река коммерческая.

Между тем солнце, светившее то с левого борта, то с правого, покатило к западу, а время – к обеду. В буфетной уже разносили заказные блюда.

– Есть ли стерлядка? – спрашиваете Вы у буфетчика, открывая меню.

– Как же-с, – изумляется он вашей неосведомленности. – Как не быть? На Шексне-с, сударь, стерлядь для всякого буфетчика обязательна. Вот, извольте-с, рыбное горячее: солянка жидкая сборная из стерляди, солянка московская из стерляди же, стерлядь паровая, стерлядь разварная и она же по-русски, и кокиль из рыбы.

Есть и севрюжка «американъ», и осетрина по-русски, и рыбное жаркое из стерляди, осетрины и судака, и рыбное холодное – ботвинья с осетриной, осетрина с хреном, майонез из рыбы, салат. Из закусок – икра, балык, бутерброды со свежей паюсной икрой… Возьмите лучше стерлядку. В любом виде. Прочувствуйте ее нежный вкус вместе с запахом речной волны и, если рядом с Вами окажется человек бывалый, наслушаетесь от него много интересного про эту чудесную рыбу.

– Знаток стерляжьих блюд, сударь мой, – скажет он, поглядывая на вашу тарелку, – как опытный рыбак-волгарь, с первого взгляда определит, где выгуливалась «пиковка»: 5на Волге или на Шексне.

Волжская стерлядь бледновата и тонка, во вкусе жесткая, в ухе не наваристая; стерлядь шекснинская, напротив, желтая, толстая, нежная на вкус, с янтарным жирком. А дело все в корме. В шекснинских илистых берегах рождается совершенно замечательное насекомое. Местные жители дали название этому существу – «метлица», ибо в миллионном количестве во время своего «выхода» белой метелью пронзает воздух у самой поверхности воды. Тут и хватает метлицу всякая рыба: лещ, сорога, чеша, голавль. Но стерлядь берет осторожно, скромно, словно делать ей это никак не позволительно.

– А помните ли Вы, сударь, знаменитое «Приглашение к обеду» Г.Р. Державина. Среди блюд, коими собирался он потчевать своих именитых гостей, первой называется «шекснинска стерлядь золотая»:

– На Шексне в прежние времена водилась не только стерлядь, но и севрюга, осетр, белорыбица. Для их ловли на реке устраивались огромные перегородки – езы. Это дало повод европейскому путешественнику Генриху Штадену заметить: «По реке Шексне нет городов или замков, но по дну забиты забои из бревен, на них ловится осетр. Осетр этот поедается при дворе Великого князя».