Михаил Захарчук - Коронная дата Великой Победы. 75-дневная Вахта Памяти в честь 75-летия знаменательной даты

В первый день войны в кабинете вождя побывало 16 человек. 10 из них – дважды и более раз. Но мы сейчас не можем себе вообразить даже сотой доли того, что обсуждалось за дубовыми дверями этого кабинета. Меж тем распоряжения и высказывания Гитлера фиксировали 12 стенографисток, ежедневно «выдавая на-гора» до 500 страниц!

23 июня Сталин приехал в Кремль в 3.20 утра и находился на рабочем месте до половины восьмого. Вновь вернулся в 18.45. Принял 13 человек. (Из «Журнала посещений кабинета товарища Сталина».) В этот же день создана Ставка Главного Командования (ещё не ГКО). Но нашёлся же на нашу голову «некий профессор» В.М. Жухрай, который написал: «Сталин трое суток – 23, 24 и 25 июня 1941 года, пролежал пластом, никого не принимал, без еды». Бредятина полная!

24 июня. Несколько часов заседало Политбюро. Принято восемь важных постановлений. Ни военное командование, ни партийное руководство, ни подавляющее большинство населения ещё не представляют себе всей трагичности тотального немецкого наступления. Сталин принял 20 человек. Образован Совет по эвакуации. В разговоре со Сталиным директора Северного завода М. Попова поразило фантастическое чувство предвидения вождя: «“А где у вас броневые станы?” – “На месте”. – “Немедля эвакуируйте их на Урал и в Западную Сибирь”. Дело в том, что стан – ключевой компонент в производстве танков. Без него нельзя прокатывать лист в 12 метров длиной и 4 метра шириной».

С этого дня в восточные районы страны стали уходить 7772 вагона каждые сутки! Никто и никогда в мире не решал задачу подобной сложности. Более того, нынче Россия даже вместе с объединённой Европой не сумели бы осуществить ничего подобного. Американский журналист Сульцбергер назвал перевод промышленности СССР на восток «одной из величайших саг истории». Англичанин А. Верт – «Повестью о невероятной человеческой стойкости». Но такие примеры не вдохновляют наших историков на новые исследования. Скажу больше. На девятый день войны будет создан Государственный Комитет Обороны (ГКО). Он просуществует 1626 дней и примет 9971 постановление и решение. До сих пор у нас обнародовано лишь чуть больше полутора тысяч документов. Они не интересны историкам. Иначе бы им пришлось воленс-ноленс говорить о гениальности Сталина, создавшего такой коллективный орган управления. Аналога в истории не имеющий. Все постановления ГКО Сталин подписывал лично. 2256 из них касались непосредственно Вооружённых Сил. Над каждым вождь работал лично и обстоятельно. За время войны он 157 раз принял командующих войсками фронтов с докладами планов предстоящих операций. У Сталина были на приёмах (некоторые неоднократно!) все члены военных советов – политработники. Все известные командиры партизанских отрядов общались с вождём. Он также принял всех командующих танковыми и воздушными армиями. 1413 раз его посещали лица руководящего состава Вооружённых Сил и Геншатаба, начальники главных управлений. У вождя по нескольку раз бывали члены ГКО, Ставки, Совнаркома, наркомы всех отраслей промышленности, директора крупнейших заводов, представители общественности и зарубежные дипломаты.

25 июня. С часу ночи до пяти утра Сталин принял 11 человек. Вновь приехал в кабинет в 19.40. Принял 14 человек. Берию, Ватутина, Вознесенского и Кузнецова – дважды.

26 июня. С 12.30 и до 23.2 °Cталин принял 19 человек. По самым скромным подсчётам, в этот день Иосиф Виссарионович провёл свыше пятидесяти телефонных разговоров. (В другие дни – многими больше!) Вообще же телефонные переговоры вождя никем и никогда не фиксировались. А ведь, как говорится, ежу было понятно, что Сталин мог в любое время суток позвонить любому советскому человеку и дозвониться до него!

В этот день решён вопрос об эвакуации тела Ленина.

27 июня. Приняты несколько постановлений ЦК ВКП(б) и Совмина СССР: «О порядке вывоза и размещения людских контингентов», «О вывозе из Ленинграда ценностей и картин Эрмитажа, Русского и других музеев», «О вывозе из Москвы государственных запасов драгоценных металлов, драгоценных камней, Алмазного фонда СССР и ценностей Оружейной палаты».

Красная Армия между тем отступала по всем направлениям. Секретарь Гомельского обкома В.Ф. Жиженков докладывал Сталину: «27 июня группа колхозников Корналинского сельсовета задержала и разоружила группу военных, около 200 человек, оставивших аэродром, не увидев противника, и направляющихся в Гомель. Несколько небольших групп и одиночек разоружили колхозники Уваровического района». Ясное дело, настроения вождю подобные сообщения с мест не поднимали. Он распорядился о создании подвижных контрольно-заградительных отрядов на дорогах, железнодорожных узлах, для прочистки лесов.

Сталин лично ездил смотреть бомбоубежище для руководства страны по улице Кирова, 43.

В Кремле Иосиф Виссарионович находился с 16.30 до 2.40 следующего дня. Шестой день войны (равно как и все предыдущие и все последующие) прошёл для руководителя страны, партии и армии в напряжённом труде. Такой пример. ЦК КП(б) Белоруссии прислал вождю доклад о принятых мерах по эвакуации. Иосиф Виссарионович внимательно прочитал документ (по-иному он никогда не делал!) и позвонил белорусам: «Товарищи, а лошадей вы эвакуировать не собираетесь?» – «Как же, товарищ Сталин, обязательно будем эвакуировать». – «Так почему же о них нет в вашем докладе ни слова?» Вот такая цепкость и собранность по главным делам! Он о сыновьях мог забыть (и часто забывал), но о лошадях – главной тягловой силе страны – и о броневых станах всегда помнил.

К слову, оба родных сына и приёмный Сергеев уже были на фронтах.

28 июня. Сталин собрал членов Политбюро и впервые завёл с ними речь о собственном обращении к народу. Он почувствовал: откладывать объяснение со страной больше нельзя. Люди ждут не дождутся от главного коммуниста ответов на вопросы, что с нами происходит и как стало возможно такое, о чём не допускалось раньше и мысли?

В первую военную субботу Сталин находился в рабочем кабинете с 19.35. Покинул его в 00.50 после долгого разговора с В.Н. Меркуловым. Нарком госбезопасности сообщил, что в тыл отправлено для диверсионной работы свыше полутысячи человек. Ещё столько же готовится. У Сталина побывали больше десятка человек.

29 июня. Этот и следующий дни большинство либеральных историков полагают «пропавшими». Начало этому «пропаданию» положил «великий строитель коммунизма, кукурузник» Н. Хрущёв: «Я знаю, каким героем он (Сталин. – М. З .) был! Я видел его, когда он был парализован от страха перед Гитлером, как кролик, загипнотизированный удавом. Берия мне рассказывал, что Сталин совершенно был подавлен. Буквально так и сказал. “Я, – говорит, отказываюсь от руководства”, – и ушёл. Ушёл, сел в машину и уехал на ближнюю дачу». Вторит «кузькиноматчику» генерал-проститутка Д. Волкогонов: «Документы, свидетельства лиц, видевших в то время “вождя” (почему в кавычках – он и был вождём! – М. З .), говорят, что с 28 по 30 июня Сталин был так подавлен и потрясён, что не мог проявить себя как серьёзный руководитель. Психологический кризис был глубоким, хотя и не очень продолжительным». Наглая и циничная ложь генерала-сволочи!