Михаил Захарчук - Коронная дата Великой Победы. 75-дневная Вахта Памяти в честь 75-летия знаменательной даты

Уже цитируемый здесь Мартиросян так комментирует сухие строки приказа № 00837: «Пять стрелковых дивизий формировались в Московском военном округе. То есть Сталин уже знал, что в результате бесславного командования армейского генералитета войска вермахта могут докатиться до Москвы. За счёт кадров НКВД уже тогда начали формироваться горнострелковые дивизии. Сталин и Берия предвидели один из основных векторов гитлеровской агрессии после Москвы – на Кавказ».

А 3 июля 1941 года Сталин обратится по радио к народу. Далеко не лучший оратор – не Цицерон уж точно, он тем не менее содержанием своей речи сумел вдохновить веру соотечественников в то, что враг будет разбит, а победа будет за нами: «Товарищи! Наши силы неисчислимы. Зазнавшийся враг должен будет скоро убедиться в этом. Вместе с Красной Армией поднимаются многие тысячи рабочих, колхозников, интеллигенции на войну с напавшим врагом. Поднимутся миллионные массы нашего народа. Трудящиеся Москвы и Ленинграда уже приступили к созданию многотысячного народного ополчения на поддержку Красной Армии. В каждом городе, которому угрожает опасность нашествия врага, мы должны создать такое народное ополчение, поднять на борьбу всех трудящихся, чтобы своей грудью защищать свою свободу, свою честь, свою Родину в нашей Отечественной войне с германским фашизмом.

Все наши силы – на поддержку нашей героической Красной Армии, нашего славного Красного Флота!

Все силы народа – на разгром врага!

Вперёд, за нашу победу!»

Таким образом, в самые первые и самые критические дни войны Сталин все её проблемы взвалил на свои плечи, не увиливая ни от трудностей, ни от ответственности. И, слава Богу, ни разу за всю войну не терял присутствия духа, своей поистине стальной воли, которая, опять-таки что бы кто ни говорил, ни писал, была малой динамо-машиной в гигантском механизме воюющей страны. Другой вопрос, что работала та динамо-машина не всегда самым эффективным образом по нашим нынешним понятиям, но иной объективно, ни в державе, ни в армии, не наблюдалось. Ведь это же факт, что за долгие годы войны не появилось личности, которая хотя бы приблизилась к масштабу и уровню Сталина. При том, что условия в то время для государственного и полководческого восхождения выдались, согласимся, весьма неплохие.

И последнее. В основу данной публикации положены сведения, почерпнутые мной из двухтомника историка Павла Фёдоровича Николаева «100 дней Иосифа Сталина». Этот замечательный труд я основательно проштудировал. А вам, дорогие друзья, это вряд ли удастся. Тираж книги – 200 экземпляров. Издана она на скромные средства историка-энтузиаста, который переработал ради своих «100 дней…» труды 243 авторов. Более масштабного исследования начала Великой Отечественной войны у нас нет.

Гвардии старший лейтенант Зиновий Гердт проходил службу в должности начальника инженерной службы 81-го гвардейского стрелкового полка 25-й гвардейской стрелковой дивизии. На фронт он ушёл добровольцем. Но юношу с техническим образованием зачислили на специальные краткосрочные сборы по обучению сапёрному делу при Московском военно-инженерном училище. По их окончании Гердта направили на Калининский, затем – на Воронежский фронт.

…Конечно, я полюбил его за «великого Паниковского». И до сих пор мне сдаётся, что это – лучшая роль Зиновия Ефимовича. (Настоящая фамилия – Храпинович Залман. Гердт – материнская. В Киеве на пересечении Прорезной и Крещатика стоит памятник Паниковскому, прообразом которого послужил Зиновий Гердт.) А он так не считал и, как мне представляется, даже немножечко обижался оттого, что большинство людей ассоциировали его именно с гусекрадом, «сыном лейтенанта Шмидта». Но, наверное, как пишущему человеку невозможно знать, как его слово отзовётся, так и играющему не дано по-настоящему оценить свою игру. Любимой же ролью Гердта был Кукушкин из фильма П. Тодоровского «Фокусник». Зиновий Ефимович мне рассказывал:

– Я всем журналистам твержу это: Кукушкин – лучшее, что сыграл в кино. По двум причинам: эта картина – сильнейшее потрясение в моей жизни, и больше мне такой роли не сыграть по причине возраста. Плюс ещё судьба именно с этой ролью подарила мне двух замечательных друзей – Петю Тодоровского и Шуру Володина. У меня много друзей, приятелей ещё больше. Просто душа такая – нараспашку, и людям, наверное, это нравится. Вот вы выказали некоторое знание моего скромного творчества, и как мне отмахнуться от общения с вами? Но эти два мужика – особь статья. Их дружбой я горжусь. Тодоровский в 1965 году поставил в Одессе свой первый фильм «Верность», и я сразу, заочно в него влюбился. И когда мне передали, что этот самый Тодоровский хочет пробовать меня в каком-то фильме (разумеется, в эпизоде, кто же мне даст роль главную), я как-то внутренне напрягся, насторожился. И стал ждать. А нет ничего хуже, чем ждать и догонять. Наконец прислали сценарий. Мы с женой Таней его прочитали, и я чуть не обомлел: моя главная роль Кукушкина! Как будто кто хорошо меня знающий специально для меня всё это сочинил! Но мудрая моя Таня говорит: «Зяма, не придумывай себе глупого расстройства на пустом месте!» И я ведь тоже не лыком шит: понимаю, что рассчитывать на такой фарт – не с моим еврейским счастьем. Так что взял себя в руки и приготовился к эпизоду с сатириком. Что тоже было бы неплохо. А потом Петя сам пришёл на мой спектакль. Мы так вежливо с ним раскланялись. Он спросил: «Что у вас с ногой?» – «Была война». – «Война, говорите. А зачем вам в таком случае играть сатирика? Вам сам Бог велел играть главную роль!» Ну, что вам, Мишенька, сказать, я, ей-богу, чуть не зашёлся от радости. Но как честный и, надеюсь, порядочный человек я не мог самодовольно промолчать. И заметил режиссёру: «Дорогой мой Пётр Ефимович! Боюсь, что никто не позволит вам так крупно меня осчастливить». Как в воду глядел. Всё начальство студии горой встало против меня. Через много лет Петя передал мне высказывание одного из замов тогдашнего председателя Госкино: «Что за глупость вы себе позволяете, Пётр Ефимович? Будут у вас евреи учить русский народ, как ему жить!» Это было так глупо, простите, по-жлобски, что я даже не обиделся. Однако фильм мы титаническими стараниями Петра сделали. И уже готовую ленту стали кромсать просто по репликам, по словам бдительные цензоры, а имя им тогда было – легион. Не знаю, помните ли вы то место, где Кукушкин обходит стороной своего начальника. Того это взбесило, и между ними проходит следующий разговор: «Зашёл бы ты, Кукушкин, ко мне. Мы же однокашники, мы бы обо всём договорились. Попросил бы меня, что бы я для тебя не сделал? И ставку сделал бы, и сольный концерт сделал бы!» Кукушкин ему отвечает: «Я к тебе никогда не приду». – «Но ведь человек зависит от общества». – «От общества – да. Общество платит мне за мою работу. И поручило тебе выплачивать мне деньги. А ты хочешь, чтобы я был благодарен за это лично тебе. Вот этого не будет». Так вот весь этот эпизод вырезали, мы потом остатки переозвучивали. Подобного тогдашние начальники никак не могли стерпеть – что общество главнее и важнее, чем они.