Иван Тринченко - Бремя памяти

Бензиновых моторчиков тогда ещё не было, по крайней мере у нас, поэтому мы использовали для вращения пропеллера реактивную энергию закрученного жгута резины. К нашей радости наши модели летали, иногда даже хорошо, часто лучше, чем у других мальчишек, хотя некоторые их модели были собраны из покупных фабричных наборов.

Колька всегда что-нибудь придумывал. То игры, то изготовление поджигал (самопалов), луков, арбалетов, ветряных мельниц и многое другое. Он был старше меня на четыре года, а в детстве это огромная разница. Однако, несмотря на то, что мне доставалась лишь роль ученика, я многому у него научился.

И не только в том, как держать тот или иной инструмент, как им работать, но главное, стремлению и умению мысленно представить то, что ты собираешься сделать. Главное – понять принцип работы какого-либо механизма и соответствующий этому порядок работы деталей и прочее. Немаловажным, при этом, было терпение и усидчивость, желание довести дело до конца.

Меткие стрелки. У отца, а фактически у нас, была изящная и лёгкая мелкокалиберка ТОЗ-7. С братом Колькой, а вернее под его руководством, мы частенько занимались совершенствованием меткости стрельбы. Для этого мы устроили тир прямо в квартире. Исходная позиция располагалась на кухне, а мишени в спальне. Расстояние было метров 6–7, по коридору из кухни в прихожую, проходную комнату и спальню, у дальней стены которой мы отодвигали диван и на расстоянии в 5 см друг от друга у плинтуса вертикально расставляли спички. Задача была снимать пулькой спичку за спичкой по очереди, в ряду слева направо.

Колька стрелял отлично, почти без промахов, а если даже и промажет, то всегда по какой ни будь «уважительной» причине. Стимулом же моей меткости служили его тумаки и подзатыльники за промахи. По окончании стрельбы, диван задвигали на место, а квартиру проветривали.

Так мы сделали с десяток стрельб, и я уже почти не делал промахов, как однажды вернувшись вечером с улицы, мы увидели, что нас встречают мать с мокрой тряпкой в руке и отец с ремнём. За их спинами стоял отодвинутый диван, из-за которого предательски зиял плинтус размочаленный пулями в труху. Оценка нашей стрельбы тряпкой и ремнём вполне соответствовала нашей меткости.

Кобчик. (Кобчик – дневная хищная птица семейства соколиных). Я уже говорил, что мой брат Колька постоянно чем ни будь увлекался. На этот раз это была охота. Мы взяли нашу мелкокалиберку и пошли пострелять воробьёв. Обошли почти весь приаэродромный посёлок и всё безрезультатно. Воробьи как назло попадались редко, а по двум он промахнулся. Когда мы подошли к какому-то большому длинному сараю, Колька вдруг резко остановился и, показывая на крышу, сказал: «Кобчик!». Из-за гребня крыши действительно выглядывала головка птицы.

«Кобчик!», повторил Колька, прицелился и выстрелил. Головка исчезла. «Ура!» крикнул Колька и мы рванули в обход на противоположную сторону сарая за трофеем. Но там нас ждало горькое разочарование. Мы увидели мужчину, держащего в руках мёртвого голубя. Колька подбежал к нему спросить о кобчике, но тот неожиданно выхватил из колькиных рук винтовку и дал ему здоровенного пинка под зад. – «За винтовкой пусть отец придёт!» – сказал он и ушёл в сарай.

Колька был обескуражен, не знал что сказать, только повторял: «Ведь это был кобчик!». Пришлось отцу идти выручать винтовку и дорого заплатить за голубя, так как хозяин купил его породистого для разведения.

Белорусский язык. В Минске в русской школе мы учили белорусский язык, как обязательный. Нас обучали читать и писать на нём. Не помню, сколько уроков было в неделю, и каковы были мои успехи, но мне он нравился своей необычной похожестью на русский. Как будто забавное кривляние по-русски. Я ничего не хочу сказать плохого, но мне было просто интересно, когда знакомые слова произносятся по-другому.

Мне самому когда-то невероятно смешными казались некоторые слова, произнесённые по-русски, а не так, как у нас в деревне. Я помню, как мы с сестричкой хватались за животы от смеха, когда во время первой поездки на поезде за пределы своего края, на какой-то станции услышали за окном вагона полный звонких согласных, возглас русского продавца: «Каму салёных агурцов!», вместо привычных нам, с мягкими согласными: «Кому солоных огурков!».

Вернёмся к белорусскому языку. Даже до сих пор я помню некоторые стихотворения. Например, частушка про «чистюлю»:

А вот запомнившееся шуточное стихотворение белорусского поэта (не помню какого):

(Не примите за насмешку. Нет, нет! Я уважаю этот язык, сохранившийся в силе, несмотря на неизбежное давление других языков с запада, юга и востока. Приведённые же выше стишки я воспроизвёл так, как я их слышал, но за правильную белорусскую орфографию не ручаюсь. Видимо, имел за этот язык – двойку в дневнике).

Галифе . Военнослужащие до войны, да и после неё, носили удобные брюки под сапоги, фасон которых – галифе – получил по имени некоего французского генерала, впервые одевшего подобные. Отличительной особенностью таких брюк было большое расширение на бёдрах, где карманы. Можно было подумать, что карманы не пустые. Писком моды, среди молодых офицеров, были брюки с до смешного большими расширениями. На эту тему среди мальчишек ходил такой анекдот: «Одна старушка-нищая увидела военного в галифе и стала просить его: – Милок, дай милостыньку?

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.