Галина Синекура - Честь имею… Или все-таки поимели меня?!

– А можно мне взять кураторство над этим районом? – с жаром спросила я во время совещания.

Пара голубых глаз смотрит на меня и становится зеленой. Меня будто толстым поленом бьют по голове, так действует на меня ее ответ, который она дает, в один момент перейдя на желчный крик:

– Куда ты лезешь? Тебе это кто-то предлагал? Куратором может стать только офицер. Рановато ты много на себя берешь.

Во мне срабатывает рефлекс, я вся наполняюсь жгучими страхом и ужасом. Растерянной и глупой улыбкой пытаюсь загладить свою вину. Вину в том, что я хотела с энтузиазмом выполнять важную работу.

Через несколько дней обсуждался вопрос о том, кто поедет с начальницей в отдаленный район региона на серию мероприятий, в которых участвует генерал. Ее выбор падает на меня. Но я радуюсь перспективе выезжать в шесть утра, целый день бегать с фотоаппаратом и вернуться поздней ночью. Потому что смогу лично увидеть святого для меня человека – того, кто подарил мне мою мечту. Увидеть и поблагодарить его. Ведь даже в этих странных условиях у меня есть то, ему я безусловно радуюсь – у меня есть право каждый день входить в величественное серое здание.

Офицеры довольно выдохнули напряжение, порадовавшись, что вместо кого-то из них в Тмутаракань отправится «дурочка, влюбленная в полицию», у которой зарплата в три раза меньше, чем у них.

– Релиз по мероприятиям сейчас пиши, – велела начальница.

Снова я, а не кто-то более опытный и с большей зарплатой. Помня о том, каким подобает быть моему тону при общении с сильным, с которым не стоит драться, я аккуратно и осторожно спрашиваю:

– Где мне заранее взять информацию, если я пока ничего не увидела и не услышала?

Но я, хоть и старалась, явно не угодила зеленым глазам. Она почти шипит, но такая подача не менее жуткая, чем крик:

– Есть план мероприятий. И есть твой диплом журналиста. Если ты не в состоянии выполнять поставленные задачи, наверное, надо было выбрать другую работу.

Релиз я переписывала, наверное, раз пятнадцать точно. Все, полностью все было не так, как нужно. Не так, как нужно начальнице. Она переставляла местами слова, абзацы, заменяла написанное мной синонимами. Естественно, с криками, упреками. Пока она «порола» меня в своем кабинете, офицеры украдкой пили чай и радовались, что это происходит не с ними. Казалось, она просто забавляется и тешится своей властью над безропотной живой куклой, полностью находящейся в ее власти.

На следующий день я встретила рассвет в служебном микроавтобусе, который мчал меня, начальницу и руководителей других подразделений в далекий район. С нами еще увязалась очень коммуникабельная журналистка бальзаковского возраста, которая без умолку интересовалась разными темами и даже что-то спросила у меня. Как только я было открыла рот, чтобы ей ответить, голубое превратилось в зеленое:

– Ты лучше подумай, как ты фотографировать будешь, технику проверь, настройки посмотри, – начальница сказала это так грубо и с таким упреком, будто я у нее на глазах договаривалась вместо работы пойти на рыбалку.

Я уже почти стала привыкать к таким выпадам, приходя к выводу, что это норма среды, в которой оказалась. Но по общему недоумению в глазах других пассажиров мне стало ясно, что такая манера общения – это вовсе не общеполицейский стиль. Это сугубо мне так везет.

Прибыли, вошли в райотдел. Первым в повестке дня было совещание генерала с местным личным составом. Мы с начальницей сняли верхнюю одежду и прошли в зал, где вот-вот должно было начаться первое мероприятие. Я давно работаю журналистом, конечно, мне и раньше приходилось фотографировать различные совещания, конференции и подобные форматы встреч деловых и серьезных людей. Поскольку имею опыт, знаю, какие основные кадры надо сделать. Ловила моменты, искала ракурс, щелкала. Потом, когда все награждения завершились и остались лишь обсуждения среди одних и тех же людей, я отошла в сторонку, чтобы посмотреть на получившиеся кадры и прикинуть, какие сделать еще. Но…

– Чего присела? Устала, что ли? – начальница крепко схватила меня за локоть и притянула к себе, чтобы удобнее было шипеть мне в ухо. – Ты для чего сюда приехала?

Работать или развлекаться?

Выработанный рефлекс снова срабатывает, меня наполняет страх, от его возрастающей концентрации даже чуть шумит в ушах. Я делаю миллион щелчков кнопкой фотоаппарата, прекрасно понимая, что работе это совершенно не нужно, как и без надобности любому сидящему в зале, включая самого генерала. Это нужно одному конкретному человеку, который играет живой куклой. А почему тупая и безвольная кукла позволяет пинать себя и рвать? Потому что она думает, что идет по единственной тропинке к своей мечте. Других дорожек нет. Спрятаться некуда. Защиты тоже нет. И с сильным действительно лучше не драться.

Сразу после совещания нужно было ехать на местный завод, на экскурсию по цехам и встречу с трудовым коллективом. Я попыталась двинуться в сторону кабинета, где мы оставили свои пальто, но мне запретили.

– Ты собираешься в куртке перед генералом мельтешить? Будто с корабля на бал ворвалась, мимо шла и прям в куртке вбежала, чтобы всех своим присутствием осчастливила?

Я покорно вышла на улицу, пошла по снегу, ежась от мороза, и забралась в микроавтобус. Руководители других подразделений уже сидели там именно в куртках. Я же была в платье и тонком кардигане с рукавами три четверти. Моя голубо-зеленая начальница тоже не забрала свою куртку, видимо, чтобы показать мне какой-то пример чего-то. Но она была одета в форму, рубашку с блинным рукавом, китель, который сшит из плотной шерстяной ткани. Не куртка, но и не мой наряд с голыми руками.

Директор завода долго водил делегацию, одетую в куртки и шубы, по неотапливаемым ангарам. Сам генерал, при котором нельзя ходить в верхней одежде, тоже был тепло одет – в кожаной куртке и каракулевой шапке. Когда я уселась на лавку в теплом микроавтобусе, кисти моих рук были сплошь красными, кожа от запястий до локтей покрылась красными пятнами, а пальцы с трудом двигались, настолько окоченели. Солидные пассажиры переглянулись, и кто-то из них не выдержал и сказал моей начальнице:

– Дай ей куртку надеть, ты девчонку заморозишь. Смотри, у нее губы синие.

Но там, наверное, заранее был заготовлен прекрасно звучащий ответ, поставивший жирную точку в начавшемся диалоге:

– Мы же офицеры и выполняем служебные задачи, нас такие мелочи не остановят. Правда ведь, Галя?

Галя подтвердила. Сказала очевидную ложь. А вынудили ее, страдающую и оскорбленную, сказать эту ложь – именно в избранном офицерском сообществе.

Но я, как и задумывала накануне, все-таки поблагодарила генерала. Он же не виноват, что все повернулось вот так напряженно и неоднозначно. Свое слово он сдержал, помог трудоустроиться. Подошла я к нему, чтобы начать разговор, как человек, понимающий субординацию и разбирающийся в культуре служебного общения. Не как обычный гражданин, которому что генерал, что ефрейтор, все едино и не совсем понятно.