Алексей Черепанов - В поисках желтого попугая

– Да, судя по погодке, это – не Сен Тропе, – заметил Ромка.

– А ты чего, в Сен Тропе был? – ухмыльнулась Маринка.

– Был, с родителями. Вот в Сен Тропе был, а в Питере не был, такой парадокс.

– Точно, был он там, помню, как то рассказывал, как они во Францию ездили, – подтвердил Сёма.

– Ну, и как там? – спросила Марина.

– Не так, как здесь, – не стал распространяться Ромка.

– Не знаю, как вам, а мне на погоду наплевать, мне есть охота, – высказался Степан, – О, кафешка…

Степан побежал к ларьку с небольшим навесом и двумя высокими столиками. На ларьке красовалась надпись «Шаверма».

– Чего это они с ошибкой шаурму пишут? – удивился Ромка.

– Темнота, это же Питер: здесь говорят не «шаурма», а «шаверма», не «бордюр», а «поребрик», – объяснил Сёма.

– Чего ещё они не так называют?

– А, не помню пока. Пойдём шавермочки навернём!

Они набили желудки Питерской шавермой и запили её отстойным кофе.

– Ну, что дальше, Стратег Иваныч? Куда кости кинем? Надо бы жильё подыскать, – обратился Стёпка к Семёну.

– Пошли в «Октябрьскую», она здесь недалеко.

В гостинице «Октябрьской» свободных номеров не оказалось.

– На вокзале бабки обычно ходят с табличками «Сдаю жильё», – вспомнил Степан.

Бабки с табличками у вокзала были, но молодёжи жильё сдавать почему-то не хотели. Друзья подходили то к одной, то к другой, но получали отказ с объяснением, что их слишком много. Компания понуро стояла у вокзала, не зная, как поступить дальше. Со стороны за ними наблюдали два молодых парня из патрульно-постовой службы. Один из них быстрой походкой направился к ребятам.

– Жильё что ли ищете? – спросил он.

– Ну, ищем, а что в этом противозаконного, – напрягся Стёпка, увидев форму на парне.

– Пойдёмте со мной, – сказал пэпээсник.

– Чего мы сделали то? – удивился Ромка.

– Пойдём, пойдём, не боись, – махнул им парень.

Все с опаской пошли за полицейским.

– Меня бабушка попросила жильцов приличных найти, – объяснял по дороге парень, – У меня глаз – алмаз. Вижу, вы маетесь, по виду – из провинции, значит, не испорченные. Да я сам приезжий – из Сызрани. Бабка мне десятая вода на киселе родня то. Она одна осталась на старости лет, ну я ей и помогаю, да и служу опять же в культурной столице. Хата у нас – песня: в центре, на Литейном проспекте. Всё рядом – Эрмитаж там, Казанский собор, Адмиралтейство, в общем – всё! Квартира трёхкомнатная: в одной комнате бабка живёт, в другой – я, а третья пустует, ну мы и решили хорошим людям сдавать. Вы надолго в Питер то?

– На недельку, – успокоившись, ответил Стёпка.

– Отлично! Давайте знакомиться, меня Витёк зовут.

Друзья Витьку представились.

Квартира оказалась действительно, приличной, хозяйка – тоже, цена была озвучена символическая.

– Девочка будет в моей комнате спать, – сразу заявила старушка, – у меня как раз лишняя кровать есть.

Витёк ушел на службу, а друзья, оставив вещи, пошли осваивать культурный центр Питера.

– Веди нас, Семечка, к тайнам, – положил руку на плечо Семёну Стёпка.

– Давайте-ка дунем, сначала, по Невскому – в сторону Эрмитажа.

Они «дунули». На каждом шагу Сёма запинался: у всех зданий он рассказывал про архитектурные стили – ампир, классицизм, барокко, на Аничковом мосту принялся описывать художественный замысел Клодта, выраженный в укрощении его знаменитых коней, даже Гостиный Двор не был обойдён исторической справкой. Что уж там говорить про канал Грибоедова, набережные Фонтанки и Мойки.

– Сёмочка! У меня уже голова болит! Такое ощущение, что здесь самоё большое количество исторических мест на квадратный метр во всём мире! – взмолился Степан.

– Я тебе больше скажу – не на один квадратный метр, а на обыкновенный человеческий шаг! – заулыбался Сёма. Вот канал Грибоедова, справа – храм Спаса на Крови, на месте, где Александра второго бомбисты убили, слева – Казанский собор.

– А где Чижик-Пыжик? – спросила Маринка.

– Мы его уже прошли, но возвращаться не будем – рвём в Эрмитаж.

В Эрмитаже Семён, не смотря на сопротивление друзей, игнорировал все залы, кроме русских художников Серова, Брюллова и, конечно, Айвазовского. У «Девятого вала» застыли они надолго – Сёма сам не уходил, и другим не давал.

– Я вижу, господа, что картины великого Айвазяна не оставляют вас равнодушными, – раздался позади юных эстетов голос.

Все дружно обернулись – на них, улыбаясь, смотрел молодой парень лет двадцати.

– Простите мою нескромность, но я уже давно наблюдаю за вашей чудесной компанией – вы вызываете у меня живой интерес…

– Главное, чтобы за словом «живой» не скрывалось слово «нездоровый»… – хмуро заметил Степан.

– Простите меня, пожалуйста – я не представился … Дмитрий, – сказал он, оглядывая с улыбкой всю компанию.

– Мне кажется, что на сегодня мы лимит знакомств исчерпали, – сердито заметил Степан.

– Отчего же, – с интересом посмотрела на парня Марина, – я полагаю, что не может быть лучше знакомств, чем в библиотеках, музеях и картинных галереях, особенно, в Эрмитаже – они на несколько порядков выше, чем знакомства в барах или на дискотеках. Меня зовут Марина, это – Семён, рядом – Рома, а этого буку зовут Степан, – представила она всех.

– Ну вот, без меня меня женили… – скорбно заметил Степан.

Дима естественно и радостно рассмеялся.

– Мне кажется, что я понимаю, чем вызван такой интерес к картинам Айвазовского, – вглядываясь в глаза Марины, заметил Дима.

Марина смутилась.

Дима ходил с друзьями по залам, делая точные замечания по поводу картин и выдавая весьма глубокие познания о художниках. Стремительно и неожиданно для всех, в течение каких-нибудь получаса, он почти завоевал сердца всех участников компании своим юмором и нетривиальным взглядом на мир.

– Ребята, завтра в «Аврора Холл» на Пироговской набережной концерт Аквариума будет. Приглашаю вас всех.

– Аквариум – это вон, для Сёмки – он его слушает, я это блеянье слушать не могу, – сказал Степан, – нет уж, увольте, я – пас. Я лучше по ночному Питеру пошляюсь.

– Я со Стёпкой, наверное, – подумав, сказал Рома.

– А вы, мадемуазель? – обратился Дима к Маринке.

– Я не против, если, конечно, Сёмочка пойдёт, – смущённо ответила Марина.

– Чтобы я концерт Аквариума пропустил?! Нет уж… Пусть Ромка со Стёпкой по городу болтаются, а мы оторвёмся. Отсталые люди, – извинялся за Стёпку с Ромой Семён.

– Решено! А что ты, Семён, ещё из музыки любишь? – спросил Дима.

– Да он вообще двинутый! Пробовал я его музыку слушать, чуть крыша не поехала – тоска полная: Леонард Коэн, Боб Дилан, Том Уэйтс да Ник Кэйв. Тоскляк полнейший!

Дима с интересом посмотрел на Сёму.

– Совершенный респект тебе, Семён. Леонарда Коэна и Боба Дилана можно было бы списать на тягу к соплеменникам, но Уэйтс и Кэйв это опровергают. Похоже, у тебя неплохой вкус.