Вячеслав Смирнов - Напокишу. Книга о моем отце

Помню, во второй половине 1970-х жили в Тольятти в Комсомольском районе на гаражах. На какой-то из праздников, – кажется, 8-е марта, – подписал маме поздравительную открытку со всякими пожеланиями и обещаниями. Одно из обещаний, которое, как мне казалось, должно было поднять маме настроение, было таким: «И еще: я больше никогда не буду проситься в Лукьяновку!»

Папа и я в большой комнате: фотоаппарат был поставлен на стол со взведенным автоспуском, март 1986 года

Там родился я, там родился Олег. Там мои папа и мама прожили долгие 10 лет. Там, наверное, они были счастливы. Я вижу фотографии, где они вместе, где они улыбаются. От тех мест за почти полвека мало что осталось. Но что-то осталось. Я хочу увидеть эти места, хочу увидеть старые здания, которые я, наверное, не узнаю. Чтобы что-то почувствовать. Я не знаю, что я хочу и могу почувствовать. Просто хочу там вспомнить папу: там он был молод и еще жив.

Заканчивается поездка на поезде №134 Анапа-Томск. Наш путь был короче: Самара-Омск, всего 31 час 05 минут.

В детстве несколько раз проезжал этим маршрутом, Анапа-Омск, мы с мамой ездили на море. Олег ездил с нами редко, я только один раз помню. Папа с нами никогда не ездил, он оставался дома за хозяина.

Папа и я, середина марта 1986 года

Сейчас стал вспоминать: мы никогда в жизни никуда не ездили отдыхать всей семьей. Не знаю, в чем была причина.

Последний раз я проезжал этим маршрутом 43 года назад. Пейзаж за окном я, конечно, не узнаю, я его не помню. К тому же, когда мы ездили, я и не смотрел никогда в окно, было не до этого. И все же сейчас вижу старые здания, старую кирпичную кладку – значит тогда, почти полвека назад, эти строения тоже были, я случайно мог их видеть.

Не в самое удачное время года я решил посетить места своего детства. Ну, так получилось. Едем с мамой. С папой таких поездок больше не будет никогда. Все теперь соизмеряю с папой, ничего другого не остается.

Я в Лукьяновке. Не утерпел, и ночью пошел посмотреть на «наш» дом. Он виден из окон Машиной квартиры, где мы сейчас живем. Мама вызвалась проводить – оно и лучше, так мы быстрей сориентировались. Погода мягкая, снежок под ногами, полнолуние.

Март 1986 года

Да, вот здесь мы жили. Теперь в этой квартире никто не живет. В семейном альбоме есть фото, где мама держит на руках меня, младенца. Есть фото, где мама с папой стоят рядом. Вот оно, то место, где были сделаны эти фотографии – напротив нашего крылечка, там еще на заднем плане соседний дом. А есть фото, где у стены стоят мой папа, мама, наша бабушка, тетя Тамара, дядя Боря, тетя Клава и Сергей с Сантером маленькие. Это, наверное, 1968 год. Подошли мы и к этой стене.

Подошли к клубу, я его помню, рядом памятник павшим воинам, я по рукам и коленям этих скульптур ползал в детстве. Справа – старая школа, двери в нее все те же, что и 43 года назад, только покрашены многие сотни раз после того, как я входил в них последний раз.

А вот детского сада поблизости уже не осталось, там теперь новое здание.

Такой мой сегодняшний вечер.

Март 1986 года

На обратной дороге не выдержал, вернулся к нашему дому, минуту постоял на том месте, где полвека назад фотографировались мои папа и мама. Это удивительные ощущения. Папы уже нет, но рядом мама, и она проводит экскурсию по местам моего детства.

Вчера, когда выехали из Омска и уже подъезжали к Лукьяновке, неожиданно пришла своеобразная весточка от папы. Из Тольятти мне дозвонились из нотариальной конторы, они посылали запрос на папину родину, чтобы получить подтверждение-уточнение о месте его рождения. Как я понял, необходимый документ получен, по возвращении из Сибири мне нужно зайти к нотариусу, продолжить оформление наследства.

Сегодня днем с мамой и тетей Машей наконец-то бродили по Лукьяновке, я много снимал видео. Зашли в школу, где работала мама, в учительскую, в ее класс. На крылечке нашего дома заснял соседа, он рассказал, кто здесь жил после нас и куда они делись. Последняя хозяйка погибла, квартира два или три года как выставлена на продажу.

После обеда половину дня провели у Аленки. Там писал совместное видео с Машей, тетей Клавой, мамой. Переснял у Клавдии Ивановны некоторые фотографии и документы. Сфотографировал некоторых Аленкиных внуков, всех сразу не получится застать. Наконец-то познакомился с Серегой – мужем Аленки.

Папа за чтением газеты, март 1986 года

Как я понимаю, наш бывший дом, двухэтажную квартиру, можно теперь купить за смешные деньги. Мелькнула такая мысль, но для чего мне эта недвижимость? Мне бы внутрь попасть, посмотреть на родные стены. Серега рассказал, что там внутри перепланировка, на первом этаже сломаны перегородки, теперь там большой зал. Да и с улицы явно видно, что квартира перестраивалась: на задний двор вместо окна выходит крыльцо.

Маша меня сегодня стала благодарить за то, что я поддерживаю маму. У меня потекли слезы. Надо было заниматься этой поддержкой не сейчас, хотя и сейчас тоже, а десятилетия назад – может, папа бы еще чуть-чуть пожил, а не сбежал от нас в небытие, устав от этой ежедневной нервотрепки, которая продолжалась долгие годы.

В центральной части села уже немного ориентируюсь. Завтра попытаюсь пройтись один, чтобы молча постоять там, где я захочу остановиться и поплакать, пока никто не видит.

С самого утра пошел к Аленке в парикмахерскую, она мне состригла машинкой начисто волосы на голове, состригла бороду, оставив одну щетину. Будет теперь на малой родине где-нибудь на помоечке валяться часть меня, мои буйные вихры.

После пошел снимать окрестности, много заброшенных квартир: в одном доме могут жить люди, и тут же в соседней квартире выбиты окна, двери, разворочено все внутри.

В домашней обстановке, март 1986 года

Немолодой мужчина принял меня за корреспондента, но я в который раз за эти дни рассказал, что жил здесь 43 года назад, приехал посмотреть, что стало с малой родиной.