Вячеслав Смирнов - Напокишу. Книга о моем отце

Мама на обратной дороге, помимо рюкзачка, взяла ручную кладь – пакет с какой-то морковкой, чем-то еще. Всю дорогу пытался у нее забрать груз, чтобы она не несла его. Мама уворачивалась, не давала мне взять пакет. Все время говорит, что она выносливая. Я ей говорю, что она старая, и не нужно бахвалиться своей мнимой выносливостью, кому-то что-то доказывать. Но разве маму убедишь? Упрямая она. Не заметила, как загоняла папу до смерти, а теперь и себя выматывает. Нет смысла в этих нагрузках и трудовых подвигах. Даже не знаю, как с ней еще разговаривать.

Порой подступают мысли, что мама умрет на даче или по дороге на дачу. Тут даже экстренную помощь посреди чистого поля не окажешь. Невеселые, в общем, мысли.

Наступит лето – опять каждый день придется следить, чтобы мама не упахивалась на грядках, не перерабатывала. Не работать заставляем, а, наоборот, настаиваем, чтобы она не работала. Что за поколение такое?! Словно цель перед собой поставила: умереть от тяжелого непосильного труда.

Вечер, на заднем плане мама готовится к урокам. Возможно, снимал Олег, я в это время уже был в армии, 1986 год

Утро. Пока домашние не проснулись, пытаюсь выровнять эмоциональный фон, чтобы они не видели моих слез. День моего рождения начался для меня с того, что я вспомнил прошлогоднее застолье, на которое мы собрались еще с отцом. Тогда он был жив.

Накануне, 16-го, я отпраздновал свой юбилей с коллегами из театра: директором, режиссерами, художницами. Затем отправился к Сергею Давыдову: у него дома устроил застолье для друзей-журналистов. Всем дарил свои только что вышедшие книги, двухтомник. Следом, уже в свой день рождения, я сначала провел творческий вечер на Голосова, 20, и лишь затем отправился к домашним. А в воскресенье собрались в «Ямбурге» с писателями. На этом юбилейные мероприятия закончились.

Чем запомнился последний день рождения с отцом? Да ничем не запомнился. Сели, покушали вместе. Кажется, отец произнес свою мантру последнего времени: «Как вы жить будете, когда мы с матерью умрем?» Слова эти воспринимались с раздражением, но по случаю праздника никто не делал замечаний.

Это был последний раз в моей жизни, когда мы вместе с отцом сидели за одним столом.

Сегодня день рождения отметим без папы. Его больше нет.

Олег решил снять интересную композицию: мамин портрет, обрамленный читающим папой, 1986 год

На день рождения мама подарила мне 50 тысяч рублей. «Только бы не на похороны», – шепчу я про себя.

Мама сказала, чтобы я купил себе на эти деньги летнюю обувь, куртку, футболки и т. д. Дескать, если не хватит – она еще добавит.

Я покупаю маме одежду, обувь, еду. Разумеется, и себя я тоже обеспечиваю. Такая форма подарка сделала меня мнительным.

Год назад на день рождения мне подарили 25 тысяч рублей. Я потом посмотрел – они были сняты с папиной сберкнижки. Я включил эти деньги в издание собрания сочинений Вадима Леванова. Когда папы не стало, а двухтомник доверстывался, я включил отца в небольшой список жертвователей в выходных данных издания. Это было уже мое, а не папино решение: хотелось оставить папу частью истории.

Вот и сейчас – конечно, я не буду тратить мамины деньги на личные нужды. На что именно они будут потрачены – сейчас я не могу знать.

Пью виноградный сок с нашей дачи – урожай 2017 года. Тогда был жив папа. Может, он тоже принимал посильное участие в приготовлении этого сока.

И снова папа за чтением, 1986 год

Это очень странная для меня ситуация: какая-то жидкость сохранилась с того момента, когда папа еще хозяйничал на даче. Пью концентрированный сок, разбавленный холодной водой, и думаю об отце.

Сейчас сок закончится, и не станет последнего материального свидетельства 2017 года.

Какие-то банальные вещи воспринимаются теперь по-другому.

Сегодня утром был суд об установлении родственных отношений между мной и отцом. Судья все разрулил за 15 минут. Хотелось хлопнуть себя по лбу и воскликнуть: боже, почему же я до этого не додумался?!

У отца место рождения в свидетельстве о смерти отличается от всех ранних документов. Нотариус пошел изначально по неверному пути: стала слать запросы в Устюжну: городской архив, ЗАГС.

Но мы же 44 года прожили в Тольятти, и все замены паспортов происходили только здесь. Вот судья и дал распоряжение своей помощнице сделать запросы по Тольятти туда, где все подобные записи фиксировались и могли быть искажены.

Как это все было близко.

Папа в дверном проеме, 1986 год

Следующий суд 8-го апреля, можно приходить уже без мамы и брата Олега. Надеюсь, точка будет поставлена.

Сегодня родительская суббота.

Сегодня Тамаре Ивановне Хазовой, маминой сестре, исполнилось бы 82 года.

Сегодня пошли с утра с мамой на дачу. По дороге она сказала мне:

– В этот день ровно год назад с Толей ходили на дачу.

Приближается годовщина папиной смерти. Год назад он был еще жив, и мы ничего не ожидали, не предполагали.

Ровно год назад папа сказал мне последние в своей жизни слова:

– Я сейчас уйду.

Контекст, в котором произнесены слова, был совершенно бытовой. Я что-то готовил на кухне, метался от стола к плите, от плиты к холодильнику. Папа зашел на кухню и стал молча на меня смотреть. Я ему ничего не сказал, но, видимо, всем видом выражал недовольство, поэтому папа как-то виновато и сказал мне эти слова.

В контексте того, что случилось на следующий день, эти слова воспринимаются теперь по-другому.

Неформальное фото перед отходом ко сну, 1986 год

Год назад счет пошел на часы.

С самого утра сегодня было солнечно, температура плюс семь.

А год назад – метель, обильный снегопад, по тротуарам не пройти, по дорогам не проехать. Я метался между магазинами «Магнит» и «Пеликан», там был небольшой участок с расчищенным тротуаром. Я не мог оставаться на месте, адреналин в крови гнал меня, требовал движения. Я весь словно разрывался изнутри. Умер отец.

Нынче встал в 6.00, в 7.00 отправился к Парк Хаусу, в 8.00 на пригородном автобусе поехал в Выселки.