Вячеслав Смирнов - Напокишу. Книга о моем отце

Сегодня ночью приснился отец. Это бывает очень редко, всего лишь второй случай после смерти. А я бы так хотел увидеть его хоть во сне.

Но нынешний сон был нерадостным: отец лежал голый, лилового цвета, с откинутой головой, ему было дурно, я утирал с его лица и груди обильный пот. Он, кажется, сказал что-то короткое, но я не запомнил.

В предыдущем сне он и вовсе приснился мне задыхающимся.

Господи, даже в моих снах его ждут лишь мучения.

Надо бы сходить на кладбище, навестить могилу. Но сейчас обильные снегопады, не пройти туда. Да и морозы стоят. Это отговорки, конечно, было бы желание. Но и в отличную погоду на погост не так просто добраться своим ходом.

Каждый день вспоминаю отца. А в последнее время стал все чаще плакать. Это не отпускает, не проходит.

Папа на даче. Сзади слева видно склонившуюся маму, 1986 год

Мама с утра позвонила Маше в Лукьяновку, рассказала свой сон:

– Толя всю ночь снился. Как хорошо, оказывается, со Смирновым на дачу ходить! (Мама всю жизнь называла папу Смирновым.) На даче приготовил Толя яичницу из двух яиц. Я говорю: «Почему два яйца? Нас же четверо». Потом Толе говорю: «А как ты будешь ходить, ребята же всю твою одежду выкинули?» А он мне: «Да ничего страшного, она все равно старая была».

Это удивительно: папа даже во сне, даже из потустороннего мира заботится о маме. Только вот завтрак приготовил не на всех нас, а лишь на себя и на нее. Словно ждет ее ТАМ.

Дорогой папа, сегодня твоей Галеньке исполнилось 79 лет. Теперь вы стали ровесниками. Прошу: не зови ее к себе, не торопи, пусть она еще побудет с нами. Я понимаю, тебе было трудно с ней. И нам с ней нелегко. Но она наша мама, и мы не хотим ее отпускать. Да, когда-нибудь это случится. Я не представляю, как мы будем жить после этого.

Еще год назад мамин день рождения встречали вместе с папой. Он всегда говорил примерно одно и то же: «Годы идут». А один раз в честь дня рождения написал стихотворение, посвященное маме. Я не нашел этот текст, он не сохранился.

Папа на даче, 1986 год

Мы всегда праздновали дома, в семейном кругу. Теперь празднуем в ресторанах и кафе. Я так решил. Маме осталось совсем немного, пусть хоть порадуется казенной кухне. Папа два месяца не дотянул до этих застолий: я хотел сводить всех в «Ямбург» на его 80-летие. Пусть хоть мама за него посидит за красивым столом. Сегодня идем в «Сосновый бор».

Папа не дает нам покоя.

Сегодня вернулся с работы за документами, в течение дня два раза был у нотариуса, два раза в ЗАГСЕ и три раза в Комсомольском районном суде.

Все никак не могу вступить в наследство. Нотариус предлагает то один вариант решения проблемы, то другой. Так и проходят месяц за месяцем. Все дело в простой закавыке: во всех ранних папиных документах указано одно место рождения, а в свидетельстве о смерти – другое.

В ЗАГСе предложили написать в суд заявление о подтверждении родства. В нотариальной конторе согласились принять такой документ. Подал заявление, будем ждать результат. Так и гоняют меня уже полгода между нотариусом и ЗАГСом.

Папа обедает на кухне, 1986 год

В общем, я и так каждый день в думах о папе. А с подобными хлопотами точно его не забудешь. Получается, что эта канитель меня не раздражает, а я даже благодарен ей: вроде как папиными делами занимаюсь, что-то делаю для папиного блага, папа бы это одобрил и т. д.

На самом деле, конечно, безобразие, что мне через суд придется доказывать, что я являюсь сыном своего отца. Но, может, этот итоговый странный документ будет иметь какой-то смысл, и вся эта непрекращающаяся ходьба по различным конторам закончится?

Через три недели годовщина папиной смерти. Вроде стал успокаиваться, если это так можно назвать, поэтому боюсь приближающейся даты: опять буду терзаться, самобичеванием займусь. До чего же папу жалко. Какие же мы черствые, равнодушные люди. Мучает все это. Но ничего уже не вернуть, приходится с этим жить.

Сегодня спонтанно сходили с мамой в наш театр на спектакль «Без меня меня женили» – это немецкий шванк, простонародная комедия.

Олег и папа, снова чтение перед сном, 1986 год

Именно этот спектакль я смотрел в прошлом году 1-го апреля, в день смети моего отца. Меня разрывало от всплеска адреналина, я метался по улице, не мог усидеть дома, поехал в театр, заполнил какие-то бумаги, посмотрел начало спектакля, буквально 20 мнут. Очень хорошо помню этот день.

Естественно, сегодня перед спектаклем на глаза постоянно наворачивались слезы. Я знаю этот психологический механизм: не нужно окружать себя символами, которые ассоциируются с тяжелыми воспоминаниями. Но что делать, я и сам не готов расставаться с отцом, цепляюсь за все, что можно, лишь бы это хоть как-то было с ним связано.

Какой я дурак: ведь был же рядом живой отец, и я этим не пользовался. Теперь выдумываю черт знает что, чтобы хоть чем-то восполнить утрату, заполнить образовавшуюся брешь. Конечно, из этого ничего не получается.

Ровно год назад в этот день папе стало плохо. Он пошел тогда с мамой на дачу, дорога трудная, старому человеку было тяжело.

Сфотографировал папу перед отправлением домой, сзади расположено наше дачное озеро, 1986 год

Ничего нас не насторожило, черствые мы, равнодушные люди. Это когда не видишь человека 20—30 лет, а потом вдруг встречаешь – тогда да, изменения заметны. А папа жил все эти годы с нами, менялся изо дня в день медленно, незаметно, старел, его одолевали недуги, а для нас это было привычно, потому что происходило постепенно, не вдруг.

Каждый день думаю о том, что все могло бы быть иначе. Хотя папа, конечно, все равно бы когда-нибудь умер. Но если бы не наше наплевательское отношение – он, быть может, прожил бы еще несколько недель, месяцев, лет. Вот о чем я думаю всегда.

Теперь уже я хожу с мамой на дачу – вместо папы. Правда, отношусь к этому с некоторым раздражением, поскольку вопрос продовольственной безопасности не стоит, а ходить на дачу – долго, утомительно и бессмысленно.

Папа закрывает ворота на даче, 1986 год