Татьяна Раутиан - Рассказы бабушки Тани. Книга вторая

Правильный ящик для такого тяжелого и дорогого продукта, как оптическое стекло, сделать непросто. Сергей очень любил что-нибудь делать, и делать хорошо. Очень гордился этим. И учитель его, когда-то хороший столяр, а теперь однорукий инвалид, научил его делать ящик специальной, очень сложной и прочной конструкции. И заодно научил мебельному делу. В результате появился у нас дома стенной шкафчик Сережиной работы. Под орех, с филенкой, лакированный, все как надо.

Нужно и мне оформляться на работу. Пришла я в отдел кадров. Говорят – лаборантом. Забоялась ужасно. Лаборантом? Это же надо много чего уметь. Мне скажут – делай, ты же лаборант. А я не умею, стыдно: «Нет, я не могу лаборантом, а можно – учеником лаборанта?» Уперлась – ни за что лаборантом.

Ну ладно. Оформили учеником на месяц. И я весь этот месяц училась считать на логарифмической линейке, на арифмометре «Феликс», измерять поглощение в стекле прибором Дёмкиной. Прибор Дёмкиной? Мамы! Ничего себе! Я и не знала. Научилась вычислять параметры на огромной сложной гистограмме. Она настолько обветшала – пришлось ее заново начертить. Вот это тоже мне поручили. И потом, через много лет, я сама в своей работе всегда использовала графические способы расчетов.

Потом и Алена стала работать, учетчицей. Младшие, Кира и Млада, в детсад ходили. Но и они работали. Когда ближе к весне картошка кончилась, мы перешли на суп из крапивы. И это они, малыши, Кира и Млада, под водительством Ксаны, обмотав ручки тряпками, отправлялись на сбор крапивы.

Единственный нерабочий человек был Володенька. Мама брала его с собой в итээровскую столовую. И делилась с ним своим обедом. Итээров лучше кормили. Они же в обе смены работали!

В первую сарсинскую зиму у нас своей картошки не было. Мы выменивали в деревне. Обедать ходили в столовую. А ложки с собой из дома приносили. В столовой давали суп с галушками. Три-четыре галушки плавали в тарелке, а уж из чего был бульон, неизвестно. Весной я приносила в столовую дикий зеленый лук, целый пучок, и крошила в этот суп. Получался не суп, а «луковый салат» с бульоном вместо сметаны. Потом целый день от меня так луком несло, что ужас. Но ничего не поделаешь… На следующий год, когда своей картошки было много, обедали дома.

Во время войны это были главные промтовары . Если в магазинах нет – то и взять негде. Но это мы, городские, привыкли покупать готовенькое. А народная мудрость умела и тут выкрутиться. Носителем этой мудрости была деревенская старуха, баба Дуня, няня нашего маленького Володеньки. Она с нами приехала из Кирова.

Соль. С солью плохо. То есть – без соли нехорошо. Оказывается, что соль – это полезное ископаемое. Ископать его в Сибири негде было, соль раньше на Украине добывали – а там немцы. Завод получал ее из каких-то запасов, потому что соль входит в состав стекла. Ну и дирекция выдавала своим сотрудникам сколько-то соли. Ее ведь не много надо. А в магазинах не было, и население без соли очень страдало.

Спички. Их не было в продаже. И мы, как первобытные люди, старались без них обойтись. Когда печку истопят, угольки в уголок кучкой подгребаем, золой присыпаем, они до утра горячие. Утром достаем пару угольков, к ним подсовываем – нет, не бумажку, бумажек тогда мало было, их берегли для писем! – а сена-соломы. И раздуваем, раздуваем. Соломка вспыхивает, тут тоненьких щепочек, ну и так далее.

Мыло. Вместо него годится щелок. Берется из печки зола, вынимаются все уголечки-сучочки, чистая зола завязывается в тряпочку, опускается в горячую воду – и вода становится мыльной! Можно стирать. И самим такой водой мыться. А полоскать белье надо в речке. Понятно почему. Водопровода нет. Летом баба Дуня сама справлялась с полосканием. А зимой, в проруби, она не могла, у нее тогда руки сильно болели. Мы сами полоскали.

Вода . Питьевую воду в большой бочке привозил водовоз. И все жильцы нашего двухэтажного дома получали по нескольку ведер. Эта вода из той же самой речки, но ее набирали далеко от поселка. Потому что в поселке ее уже пить нельзя, здесь все ходили белье полоскать. Чистой воды не хватало. За добавочной питьевой водой обычно я ходила. С коромыслом и двумя ведрами. Очень мне нравилось ходить с коромыслом. Тут надо чутко идти, чтобы ведра не раскачивались и вода не расплескивалась. Надо шаги настроить на движение ведер. Это как музыка. Очень интересно.

Ну, кому про технологию не интересно – пропустите, не обижусь. А мне было жутко интересно. Во-первых, оказывается, стекло варят в глиняных горшках метр высотой и метр в диаметре. Сначала у печки разбирают кирпичную заднюю стенку, потом закатывают туда, ставят на подставку пустой горшок. Для горшка была такая каталка на колесиках, как у нынешних хозяйственных сумок, только размер побольше. Потом снова кирпичную стенку строят, а в горшок через окно насыпают шихту. Это смесь разных веществ: кварцевого песка, соды, соли, сурика и много всякого другого, смотря какой сорт стекла нужно сварить.

Дрова сначала зажигаются в другой печке. Там они не совсем горят, потому что им не дают воздуха. И они превращаются в генераторный газ. Он идет по трубам к той печке, где горшок. Там поддают ему кислорода или даже просто свежего воздуха. И газ этот горит жарко и прямо под горшком. И все эти порошки в горшке тают как сало на сковородке, прямо светятся от жара. Когда стекло нагревается примерно до 600 градусов, оно уже расплавилось, но еще не жидкое, а густое, как мед.

А как измерить такую температуру? Не совать же туда градусник! Он тоже расплавится. Нет, температуру измеряют по цвету и яркости свечения. Это была Юрина работа. Он смотрел на расплавленное стекло через пирометр и по цвету свечения определял – сколько градусов. Когда было 1200, стекло было уже совсем жидкое и светилось как огонь, и его уже можно было легко перемешивать. И вот тогда мастер совал в горшок палец… Не бойтесь, не свой! Это длинная железная кочерга . Она внизу загибалась. Называлась «палец». Впрочем, видели вы обыкновенную кочергу?.. Одним словом, мастер совал в горшок этот железный «палец», вынимал его, и на «пальце» оставалось немного стекла. Оно очень быстро остывало, и стеклянную эту сосульку несли к нам в лабораторию. Это уже была наша работа: измерить свойства стекла – такие ли они, какие должны быть у этого сорта. Технологи смотрят на наши результаты и решают, надо ли чего-нибудь досыпать, чтоб подправить свойства. Досыпают, размешивают, мы снова проверяем. Пока стекло не станет таким, как надо. Это еще не вся технология, но для первого раза хватит.