Любовь Чернявская - Славы притяженье

Светлана Михайловна Шолохова

Рядом с гостиной – столовая, где любили собираться всей семьей. Стол и сейчас накрыт к вечернему чаю так, как было при жизни писателя.

С особым трепетом поднимаешься на второй этаж. Деревянная лестница, как ничто другое в доме, напоминает о казачьем житье-бытье. На втором этаже несколько спален. В спальне Михаила Александровича и Марии Петровны тоже сохранена первоначальная обстановка. Все подлинное: прикроватная тумбочка с будильником, фонариком, бритвенным прибором, а также книги, фотографии. Еще одна спальня – гостевая. Кто только не ночевал в ней! Были здесь и Юрий Гагарин, и Никита Хрущев.

И, конечно, самая памятная комната второго этажа – большой кабинет. В центре – рабочий стол, но за ним Шолохов никогда не работал с рукописями. Здесь он иногда принимал гостей, отвечал на письма, читал. Последнее время очень интересовался военной темой. Двухтомник «Воспоминания и размышления» Г. К. Жукова, который и сейчас лежит на столе, был его настольной книгой. Здесь же много интересных предметов, дорогих сердцу мелочей. Музыкальная шкатулка – подарок знакомой японки, которая много сделала для распространения шолоховского наследия в Японии. Открываем шкатулку и слышим мелодию из оперы «Тихий Дон». А это письменный прибор, подаренный семьей Косыгиных. Рядом – перекидной календарь из Голландии. В пепельнице – мундштук с недокуренной сигаретой.

За этим столом была написана вторая книга «Поднятой целины»

Но святыня этого дома, конечно, другой кабинет, где Шолохов писал свои произведения. За небольшим скромным столом ему было уютнее, приходило вдохновение. Здесь написаны вторая книга «Поднятой целины», рассказ «Судьба человека». В открытой папке – машинописный текст с правкой писателя. Может быть, он только вышел из кабинета на минутку…

Музеи Шолохова в Вешенской рассказывают об одном человеке, но с разных сторон. Можно сто раз прийти сюда и не просто услышать информацию, а увидеть, потрогать, почувствовать и вновь удивиться тому, чего ты не заметил в прошлый раз. Оказывается, кроме известного фильма «Тихий Дон», поставленного Сергеем Герасимовым, существуют еще два. А сценарий для герасимовского фильма написал сам режиссер, и подлинник его находится в Вешенском литературном музее.

Там же есть одна любопытнейшая фотография – вешенский казачий хор вместе с коллективом Большого театра. Что это за «дуэт»? В 1936 году по предложению писателя хор был приглашен в Большой для участия в постановке оперы «Тихий Дон» – он сопровождал оперу исполнением казачьих песен. В центре снимка – сам Шолохов.

Среди прочих экспонатов выделяется висящий под стеклом черный фрак. Это тот самый, в котором писатель был на церемонии вручения Нобелевской премии. Она состоялась в декабре 1965 года в Стокгольме. А вообще перечисление всех официально признанных достоинств Шолохова составило бы солидный список: академик Академии наук СССР, дважды Герой Социалистического Труда, кавалер Большой Золотой Звезды ГДР «За укрепление дружбы между народами», награжден литературной премией Болгарии и главным призом в области искусств Польши «Золотой колос».

И еще. В четырех витринах музея – книги Шолохова на разных языках. Они переведены на 92 языка народов мира. Правда, глядя на эту экспозицию, неизбежно задаешься вопросом: а возможно ли перевести его книги так, чтобы донести до читателя-иностранца вкус, цвет и запах шолоховской прозы? Однажды японцы задумались, как перевести, например, такую фразу: «Против станицы выгибается Дон кобаржиной татарского сагайдака»? Сделать перевод, конечно, можно. Но передать самобытность и очарование этой неподражаемой метафоры – никогда!

Прикасаешься к судьбе Шолохова и ловишь себя на мысли: чего-то не хватает! Нет привычной богемности, многочисленных увлечений и романов, детей от разных браков и прочего, что обычно сопровождает по жизни людей творчества. Какая-то нетипичная влюбленность в одну женщину на протяжении долгих (и таких коротких!) шестидесяти лет, потрясающее родство душ, умение ощущать друг друга с полувздоха и многое другое, что бывает непонятно человеку со стороны. Сын писателя вспоминает разговор с матерью уже после смерти Михаила Александровича. Она рассказывала о том, как он не любил никуда ездить без нее:

«Ты же знаешь его.

– На охоту?

– На охоту.

– На рыбалку?

– На рыбалку.

– В Москву?

– В Москву.

Он же один ни за что не поедет.

– Езжай сам! – Так нет, разве отстанет, пока не уговорит?.. А как только за ворота выехали, обязательно:

– Ну что за непутевая бабенка в жены досталась! Сидела бы, дуреха, дома, детям бы да мужу носки штопала, так нет же. Ей бы только следом, как хвост, таскаться!»

– Мать светло и грустно улыбалась, вспоминая. Сколько себя помню, столько и шла у них эта игра, доставлявшая обоим видимое удовольствие, – добавляет он».

Шолоховская тропа. По этой тропинке писатель спускался от усадьбы к берегу Дона

Кстати, об охоте и рыбалке. Помните, в «Тихом Доне» Григорий с отцом на рассвете отправляются к реке, чтобы «посидеть зорю». «Редкие в пепельном рассветном небе зыбились звезды. Из-под туч тянул ветер. Над Доном на дыбах ходил туман и, пластаясь по откосу меловой горы, сползал в яры серой безголовой гадюкой. Левобережное Обдонье, пески, ендовы, камышистая непролазь, лес в росе полыхали исступленным холодным заревом. За чертой, не всходя, томилось солнце… Возле баркаса, хлюпнув, схлынула вода, и двухаршинный, словно слитый из красной меди, сазан со стоном прыгнул вверх, сдвоив по воде изогнутым лопушистым хвостом» [9] Шолохов М. Тихий Дон. М., 1971. .

Ну разве мог написать такое человек, не испытавший хотя бы раз чувства абсолютного и восторженного единения с родной природой? Шолохов не представлял себя в большом городе, ему хорошо дышалось и думалось только на берегу реки или на озере, в засаде, в ожидании перелета гусей. Удивительно, но Мария Петровна, равнодушная к нарядам и магазинам, разделяла охотничье-рыболовную страсть мужа. Рассказывают, что она была метким стрелком и часто удача сопутствовала ей более, чем Михаилу Александровичу. Рыбачили они на Дону, на Хопре, а один раз в год, обычно поздней осенью, когда начинался перелет диких уток и гусей, Шолоховы выезжали в Казахстан, на озеро Чалкар. В небольшом охотничьем домике они хранили еду и одежду, сами же до морозов жили в палатке. Мария Петровна любила вспоминать один случай. Сидели они в ямке в ожидании гусей, и вдруг прямо над ними, довольно низко, показались две птицы. Она вскинула ружье, но Михаил Александрович остановил ее и сам стрелять не стал: «Это же пара, зачем разлучать их?»