Капитан Зельтц - Сны под стеклом. Бортжурнал капитана Зельтца

Линия вторая – заместитель филиппинца.

Дедушка-клиент благополучно выписался из больницы, но пожелал продолжить сотрудничество. Оказалось, что практически постоянно дедушку обслуживал некий филиппинский санитар Майкл. По мере надобности Майкла подменяла юная медсестра Настя, а мне предлагалась должность заместителя Майкла. На те случаи, когда Майкл и Настя по каким-то причинам отсутствуют. Настя рассказала мне, что дедушка иногда конфликтует с молодой женой Ривой (жене было 60 с копейками, а деду – все 80).

– Мы сидели в салоне, смотрели телевизор, – рассказывала Настя. – Рива, наверное, сама хотела посмотреть что-то, и говорит мне: «Всё, забирай деда в кровать». Дед стал артачиться, да бесполезно. Она телевизор отключила. Я отвезла его в спальню, стала перекладывать его на кровать, а он показывает глазами в сторону Ривы и говорит мне по-русски: «Вот щука!» Я не поняла сначала: почему щука? А он спрашивает: «А как будет самка собаки по-русски?»

Я говорю: «Сука?» Дед оживился, даже закудахтал: «Вот-вот, сука!»

Так мы и прозвали между собой деда – дедушка Щука.

Щука, оказалось, был выходец из Польши, оттрубил 5 лет в ГУЛАГЕ, вдохновившись на лесоповале, наладил поставки древесины из СССР в Израиль и зажил припеваючи.

Теперь же жизнь его ограничивалась пределами квартиры, а главной экзистенциальной проблемой Щуки было удачно опорожнить кишечник.

Сидя на специальном пластиковом кресле с дырой в сиденье, Щука заметно волновался. Он мог сидеть в сортире час и более, а я (или Настя, или Майкл) должен был стоять рядом, прислушиваясь – не послышится ли плеск воды? Иногда Щука входил в раж, ёрзал, потел и хрипел, умоляя:

– Ну пожалуйста! Подними меня за подмышки и потряси! Может, выйдет…

Легендарное кресло с дырой, в не боевом положении имело выдвижной ящичек под сиденьем. По тревоге (когда Щуке чудились движения в прямой кишке) ящичек выдвигался, и кресло было готово к эксплуатации. Щуку переносили на кресло и везли в сортир. Однажды, Настя перепутала очередность действий, и по тревоге выдернула ящичек уже после того, как голый Щука восседал на кресле. Мелочь, не так ли? Бедный Щука сидел себе на кресле, предвкушая поход в сортир, свесив шары в отверстие… И тут усердная Настя выдернула ящичек. Ящичек не мог выдвинуться из-под кресла, не ударив со всем своим пластиковым равнодушием прямо по висящим у него на пути причиндалам горемычного Щуки.

Настя клялась, что парализованный Щука подпрыгнул минимум на полметра и завыл. К Настиному удивлению, её не уволили после этого.

Кроме того, Щука любил принимать горячий душ (попробуйте, попарьтесь в обуви и в одежде в душевой, вместе с чужим дедушкой). А после душа Щука любил, чтобы его натирали массажным маслом, а между пальцами ног нужно было прокладывать ватные шарики. Уверяю вас, всё это – невинные мелочи по сравнению с тем, чем занимаются армейские психиатры.

Линия третья, о которой я расскажу в следующей главе.

Во время ночных бдений в больнице, рядом с дедушкой Щукой, я познакомился с медбратом Эди. Эди пришёл на ночную смену. Он угостил меня кофе и беседовал со мной «за жизнь». Буквально на второй день нашего знакомства Эди загорелся идеей «устроить» меня на «ставку» в больнице.

– А чё тебе? Работаешь в помещении, с кондиционером, жрачка, зарплата нормальная…

По израильским законам, даже если ты дважды профессор медицины – медбратом ты работать не можешь. Врачом я работать тоже не мог – чтобы работать врачом, нужно было сдать госэкзамен, который, разумеется, я сдать не мог. Нужно было время – посидеть с учебниками и разобраться, что к чему. Поэтому трудоустроиться в больнице я мог только в качестве санитара. Эди, как бы между прочим, «выловил» старшую сестру больницы, и мне устроили собеседование тут же, у постели Щуки, без всяких проволочек. Так началась моя карьера санитара.

На следующий день, я с удовольствием сообщил своим коллегам по кирке и лопате о моём грядущем увольнении. Был уже конец месяца и все согласились, что лучшего времени для увольнения не найти. Мне повелели ждать у конторы. Вскоре прикатил на шикарном авто подрядчик. Одетый в шёлк и бархат, как венецианский негоциант, упитанный мужчина лет сорока выписал мне и Роману чеки на 1000 шекелей каждому. К моему сообщению об увольнении подрядчик отнесся мужественно, без истерики.

Роман поведал мне, что текучесть кадров у них очень высокая, и что молодняк, вроде меня, дольше двух недель обычно не держится. Эта моя ремонтно-строительная история не уникальна. Позже, я познакомился с историком, выпускником университета из Венгрии, который около года отпахал на настоящей стройке. Историк, таская по этажам вёдра с песком и цементом, приобрёл нечеловеческую силу в кистях рук и в ногах. Врач Дима драил по ночам полы в универмаге, другой врач Дима работал сторожем, врач Боря упражнялся в малярном ремесле, доктор Семён потрудился на укладке кабеля, ещё один доктор (ортопед) около двух лет работал столяром. Некоторые мои знакомые приехали в Израиль с дипломами врача и поняв, сколько времени и сил нужно «положить» ради подтверждения диплома, переквалифицировались на медбратьев (и сестёр), предпочитая реальную жирную синицу в руке, но сегодня. Среди таких оборотней был доктор, который переучился на трудотерапевта, а потом двинул из Израиля в Канаду. Известный профессор из мединститута (где обучался ваш покорный слуга) по приезде в Израиль ухитрился устроиться лаборантом в гематологической лаборатории при больнице, да так и остался на должности лаборанта. Случаи, когда «русский» врач приехал в Израиль, быстренько сдал госэкзамен и начал работать врачом также известны, но они составляют, скорее, исключение.

После интервью со старшей сестрой больницы я был приглашен приступить к работе в звании санитара (в буквальном переводе с иврита – «вспомогательная сила»). Уже не помню – было это сразу после интервью или через пару дней. Для меня эта работа была очень важна, ибо чтобы худо-бедно начать «продвигаться», нужно было скопить деньжат. Я планировал вызвать в Израиль жену и пятилетнего сына, и селиться с ними в «вороньей слободке» мне казалось неподходящей идеей. Съём отдельной трёхкомнатной квартиры требовал в те сказочные времена 400—450 баксов в месяц, не считая налогов и питания. Доллар стоил около 3-х шекелей.

Чтобы подтвердить лицензию врача, нужно было засесть за учёбу и положить все силы на экзамен.

«Все силы» – это значит деньги (которых у меня не было), всё свое личное время и всю силу воли, не отвлекаясь ни на что. Если у тебя во время подготовки будет рожать жена – ты будешь продолжать учиться. Поздравишь её по телефону и будешь учиться дальше.