Николай Черныш - Дмитрий Томашевич. Он не был Генеральным конструктором

Несмотря на наличие вооруженных объездчиков-сторожей, не было дня, чтобы лесной смотритель лично не объехал хотя бы часть лесных угодий, а потому от его глаза не укрывалось малейшее изменение, происшедшее за последние дни. Надлежащий уход и охрана способствовали тому, что тут развелось зверьё – лисицы, зайцы и козы в таких количествах, что становились объектом охоты: поздней осенью и зимой лесничество частенько наполнялось любителями этой забавы из числа влиятельных лиц уезда, губернии и даже Санкт-Петербурга. В такие дни отец набирал в соседних сёлах не менее сотни загонщиков – «гучков», которые своими криками (гуканьем) поднимали зверя из нор и выгоняли его на охотников. Конечно, всё это действо сопровождалось тем, что называется «особенностями национальной охоты». Съезд большого количества незнакомых людей, лес, наполненный криками «гучков», охотничьи трофеи, непременное шумное застолье, громкие разговоры, разгорячённые лица, отец увлечённый общим азартом, – всё это создавало атмосферу необычного праздника, в который вовлекались все окружающие, включая детей.

Между прочим, эти съезды в немалой степени способствовали расширению круга полезных знакомств и связей Людвига Феликсовича, росту его авторитета среди власть имущих. Известно, например, что решение о бесплатном обучении детей Томашевича в гимназии принималось начальством из числа любителей поохотиться. И всё же, наш отец старался не злоупотреблять подобными связями.

Но не только дела служебные интересовали эту колоритную и деятельную натуру. Начав свою общественную работу с попечительства местной церковно-приходской школы, он на этом не остановился. Стал инициатором учреждения в Ракитно отделения «Общества трезвости», при котором организовал чайную и библиотеку в здании, построенном им же самим в 1901 году. Для этой библиотеки выписывались литературные журналы, приобретались книги. Именно здесь появился первый в местечке граммофон, и местная публика могла послушать записи арий из опер и романсы в исполнении лучших певцов России и зарубежья. Кино, или, как тогда говорили, синема, своим появлением в Ракитно также обязано нашему отцу.

При библиотеке «Общества трезвости» по инициативе папы составился театральный кружок, который давал спектакли для местных обывателей. Репертуар был традиционным для тогдашних украинских любительских и профессиональных театральных трупп: «Наталка-Полтавка», «Сватання на Гончарівці», «Сто тисяч» и другие пьесы. В дополнение к украинской классике, исполняемой на родном языке, обязательно давали русские водевили. Таково было непременное требование полиции, зорко следившей за всеми этими подозрительными сборищами. Стараниями Людвига Феликсовича был организован струнный оркестр в количестве 12 человек под руководством местного скрипача Константиновского.

На все эти нужные и благородные, но недешёвые просветительские затеи нужны были средства, подчас немалые. Строительство здания чайной в центре местечка, разбивка возле него сквера, граммофон, киносеансы, книги, газеты и журналы – всё это стоило денег и немалых. Людвиг Феликсович прекрасно понимал, что ждать субсидий от государства не приходится, однако, выход был найден – Томашевич обратился за помощью к местным меценатам. Было бы удивительным и непонятным, если бы кто-то из местных евреев, а именно они представляли основную массу Ракитнянского делового сообщества, отказал в средствах лесному смотрителю на организацию полезного дела. Конечно, создавался попечительский комитет, который вёл все дела и учёт расходов, но организатором и душой предприятия оставался Л.Томашевич [8] Подтверждение этому мы находим в историческом очерке «Рокитнянщина», изданном к 85-летию района. Вот что читаем на странице 82: «При народних будинках діяли бібліотеки, читальні, книжкові магазини, лекційні і театральні зали, різні курси та гуртки. Такий будинок існував і в Рокитному. На початку ХХ століття при ньому з ініціативи місцевого лісничого Л.Ф.Томашевича було створено першу публічну бібліотеку. Її сліди загубилися у вирі наступних революційних подій». К сожалению, это единственное упоминание фамилии Томашевича на страницах весьма объёмистого издания… .

Усилия отца на общественной ниве были замечены, и его избрали гласным (депутатом) Васильковской уездной управы. Такая активность Феликса Людвиговича не давала покоя местной полиции, у которой Томашевич прослыл «красным», хотя «Общество трезвости» вовсе не политическая партия. Чего могла опасаться полиция? Всё очень просто: в чайной собирались местные обыватели, которые обсуждали прочитанные книги, журнальные статьи, те же постановки любительского театра. Как это часто бывает, разговор незаметно переходил на проблемы бытия – а как же иначе? Тут уже было недалеко до крамолы, предлагавшей пути выхода из затхлой атмосферы царского самодержавия, на страже которого стояла полиция.

Внешним проявлением исключительно деятельной и инициативной натуры отца, его неуёмного характера была непокорная шевелюра чёрных жестковатых волос. Их не удалось укротить не только перед любительской фотосъёмкой в 1903 году, но и в 1880 году, когда наш будущий отец снимался в фотоателье. Меня эта шевелюра не раз наводила на мысль о том, что среди его предков, а значит, и наших были южане из болгар или сербов. Мне трудно представить литовца или поляка, этих представителей северных народов не блондинами, а ярко выраженными брюнетами. А если ещё добавить крупный нос с характерной горбинкой чуть ниже переносицы, который передался и нам, его детям, то предположения о принадлежности нашего отца к южанам кажутся мне вполне обоснованными. Сейчас уже можно определённо утверждать, что все сыновья за исключением тебя, Митя, удались в отца. Из сестёр внешность папы унаследовали сёстры Лида и Татьяна. А вот самая старшая из них, умершая в расцвете лет Анна и ты Митя явно «мамины детки». Анна вообще вылитая мама, а ты повторил и овал её лица, и мягкие русые волосы, и крупный нос. Вот только ярко выраженная горбинка выдаёт в тебе Томашевичей! У тебя и характер явно мамин – спокойный и рассудительный.

И лесной смотритель, и мы – его семья жили отнюдь не в безвоздушном пространстве, если говорить об общественной атмосфере, а она на грани веков была неспокойной. Либерально – демократические идеи всё больше и больше овладевали умами интеллигенции. Будучи в самой гуще простого народа, озабоченного извечной мечтой о лучшей жизни, Томашевичи-старшие несомненно чувствовали, что грядут перемены. Свидетельств тому было немало, в обществе накапливалось недовольство самодержавной властью. Чаша терпения народа переполнялась на глазах, оно должна была выплеснуться, не могло не выплеснуться. Катализатором того, что позднее назвали революцией 1905 года, стало позорное поражение в русско-японской войне, ярко обнажившее все пороки режима. События 1905 года не прошли мимо Киевской губернии, Васильковского уезда, а также местечка Ракитно и его окрестностей. Крестьяне соседних сёл под влиянием агитаторов и пропагандистов различных партий начали выступать с протестами против нищенской оплаты труда местными помещиками и арендаторами. Протесты переросли в поджоги усадеб. Сил полиции не хватало для усмирения недовольных. Тогда вызвали регулярные войска. [9] Подробно об этих событиях см. «Рокитнянщина», стр. 85–90.